[indent] Моррова лошадь не была Конем. Она не слушалась так, как Конь, и Келлахан про себя проклинал все и вся, потому что даже спустить эту тупую скотину с трапа корабля оказалось огромной проблемой. Это тебе не Конь, на которого можно было сесть прямо на палубе, и он спокойно спустился бы сам, стоило только двинуть ногой. Моррова лошадь не слушалась, всего пугалась и была... лошадью. И это Келлахана бесило. Хотя бесило его очень много чего.

[indent] Первые дни после пробуждения было плохо. Откровенно плохо, и приходилось бороться с тошнотой и слабостью, но потом стало легче. И, когда они все-таки нашли корабль контрабандистов, который шел в империю, Келль включил режим торгаша. Контрабандисты поначалу не верили, что он будет способен разогнать их посудину; когда же корабль без парусов набрал скорость, которая не снилась ни одному моряку, те сначала округляли глаза и роняли челюсти, а потом привыкли. Эйфин работал с потоками воды и гнал корабль вперед практически весь день - каждый день, - давая своим спутникам, которые плохо переносили качку, пару часов покоя, выравнивая его и заставляя не качаться на волнах, по вечерам, а по ночам спал, как убитый. Искра справлялась с нагрузкой достаточно хорошо: даже обычный маг мог бы повторить эти фокусы, пусть и не в таком объеме и не столько времени, но Келль все равно чувствовал, как его силы заканчиваются. Что ни говори, а больше двух недель гнать нелегальную посудину через весь океан к другому континенту было тем еще удовольствием, пусть он был как никогда близок к собственной стихии, и сила выплескивалась через край, ища выхода.
Келлахан давал ей выход, направляя ее в нужную ему сторону.
Он удержал корабль в шторм, попросту окружив его полем, где корабль не швыряло из стороны в сторону. Этот фокус уже был куда сложнее, чем простое ускорение водных потоков, но и с этим Эйфин тоже справился. Так или иначе, за то время, пока они шли морем, он приобрел несколько интересных навыков, которые можно было использовать потом - осталось только понять, как именно все это должно было выглядеть не в море, но это было вопросом времени.

[indent] Вытащив тупую кобылу на берег, которая шарахнулась задом и едва не сбила Линшеха в развороте, Келлахан ругнулся так, что присвистнули даже искушенные в этом деле контрабандисты. Деньги были у Рихарда, и Эйфин оставил Серому разбираться честь по чести так, как договаривались: сумма должна была быть меньше за счет того, что они прибыли на побережье недалеко от Хаффена намного быстрее, чем мог бы прийти любой корабль. С такой скоростью только дирижабли летали, и то, не по таким траекториям, потому что их бы не хватило на перелет через море. Келлахан вскочил в седло, перехватил повод и осадил кобылу, которая продолжала истерику, прядала ушами и раздувала ноздри, взбудораженно била передними ногами в песок. Пришлось подождать, пока животина хотя бы немного успокоится и перестанет вздрагивать от каждого шороха.
Вот поэтому Эйфин и терпеть не мог обычных лошадей. Слишком пугливые и слишком непредсказуемые. Ангу вообще не чета.
Сожаления об оставленном Коне будут преследовать, кажется, его весь путь. Хоть бери и возвращайся за родной животиной, которая не побоится переть на любую тварь, но это было, конечно, непозволительной роскошью. Сокрушенно вздохнув и поведя плечами, Келлахан чуть расслабил повод, давая лошади вытянуть шею, когда та немного успокоилась, и посмотрел на своих спутников. Промелькнула мысль, что все они только смертники, которые понятия не имеют, с чем связываются. Или пытаются связаться.

[indent] Но один факт пребывания в империи уже очень о многом говорил.
[indent] Империи, где им будут совсем не рады. Это все будет явно крайне сложно.
[indent] - Эй, - окликнул одного из контрабандистов Эйфин. - Столица-то в какую сторону?
[indent] - Это вам на запад, - махнул рукой в сторону мужик. - Я бы сказал, конечно, держаться тракта, но это не ваш вариант, да?
[indent] - Шутник ты морров, - фыркнул Келлахан.
[indent] - Да ладно тебе, маг, не горячись. Пртив течения Фаргората, это большая река, вряд ли вы ее пропустите, и потом еще чуть северней заберете и попадете аккурат в столицу.
[indent] Келль кивнул, прищурился и повернул голову, как будто мог увидеть эту самую столицу сейчас.

Отредактировано Келлахан Эйфин (2020-08-13 19:21:43)

Все это приключение Линшеху совершенно не нравилось. Весь путь до корабля он старался держаться поближе к повозке с Келлаханом, потому что все еще переживал за него, но и контактировать не хотелось, потому что злость на этого неумного барана никуда не уходила. Свое отношение он старался выразить всеми возможными способами, не переходя при этом границ, и даже еду подавал поначалу, хоть и отвечал очень сухо.
На корабле стало совсем тяжело, и проблема была вовсе не в Келлахане.
Привычный ехать на Пушистике, Линшех спокойно реагировал на смену скорости, какие-то бешеные прыжки, даже умудрялся не свалиться со спины варга, когда тот решал попрыгать по округе несмотря на то, что сам Линшех пытался на нем дремать. Ничто не смущало Линшеха, кроме плаваний, потому что вода оказалась той еще паскудой.
Укачивало просто немилосердно, было желание спрыгнуть за борт и доплыть до ближайшей земли, потому что сил больше не было.
Если бы не Рихард, было бы, наверное, хуже. Большую часть дороги Линшех спал, когда просыпался, чтобы поесть, если Келлахан был рядом, бросал на него недовольные взгляды, но на том недовольство и заканчивалось - сложно бухтеть, если тебе пытаются сделать максимально комфортную поездку, пусть это и не совсем получается: просыпаться, быстро есть и снова засыпать тоже походило на испытание.
А потом стало совсем грустно, потому что Рихард перестал удерживать Линшеха во сне, но полпути страдать и висеть у борта казалось не таким страшным, как вести себя так весь путь.
Зато это наконец-то дало возможность поговорить с Келлаханом.

На берег Линшех ступил зеленоватым, похудевшим, но с легким сердцем и без желания дальше скрежетать зубами и демонстрировать плохое настроение. Наоборот он едва сдержал желание рухнуть на колени и поцеловать землю, увернулся от лошади Келлахана, миролюбиво назвав ее тупой кобылой. Будто его была умнее, держи карман шире.
Успевший загореть за время, что висел на борту корабля, Линшех прищурился на солнце, повел плечами, потянулся, услышав, как хрустнула спина.
- Обратно полетим на дирижабле, - заявил он, не уверенный, впрочем, что все пройдет гладко и их не возьмут под белы рученьки. Все же в империи они никому не были нужны, стоило вообще практически не светиться.
Линшех взял часть денег, кивнув. Стоило, в самом деле, подумать о своем будущем, лучше было держать деньги при себе и не надеяться, что Келлахан будет рядом - попытку убежать без нормального предупреждения так до конца простить и не удалось.
- Только я не совсем понимаю, как мы доберемся до столицы. Нет, понятное дело, что ногами и на этих клячах, - он мотнул головой на свою лошадь, - но даже если мы сейчас аккуратно доберемся по густым кустам до города, там-то нас точно схватят.

[indent] - Нас в любом случае схватят, Линшех, - таким тоном, как будто он говорил о том, что сегодня неплохая погода, проговорил Келлахан. - Эльзбет права. Мы знали, что так будет. А в город мы попадем через Крыс. И они же достанут нам мага. А дальше будь, что будет.
[indent] Он посмотрел вперед, щурясь на солнце.

[indent] С Крысами всегда можно было договориться. Келлахан сталкивался с ними не единожды, и эти ребята ему нравились. Не только своим подходом к делу, но еще и тем, что Крысы, действительно, знали все. Как это им удавалось, Келль не до конца понимал, но когда пытался прикинуть размах воровской гильдии и количество их информаторов, голова шла кругом. У Крыс были свои системы, по которым можно было передать информацию, и Эйфин не верил, что не будет ни одного постоялого двора, где не было бы хозяина, сотрудничающего с Крысами. Когда они прибудут к столице, Крысы уже будут знать и о их присутствии, и, возможно, будут знать какую-то информацию на счет мага, который их интересовал.

[indent] Очень хотелось надеяться, что они не ошиблись, и скакать через всю империю им не придется, если вдруг окажется, что маг не из столицы, а из какого-то другого города. Хотелось верить, что логичный вывод, что только житель столицы и не самый последний человек в стране может позволить себе полет на личном дирижабле через весь Аргервельд, не будет ошибочным. Он старался сравнять их шансы по времени, но Келлахан понимал, что они до отвратительного опаздывали. У того мага была огромная фора во времени.
[indent] Это раздражало. Неимоверно раздражало. Но Келлахан успокаивал сам себя, стараясь не накручивать и без того не слишком радужные мысли до состояния, когда все пропало. Пока не случилось чего-то непоправимого, они еще могли успеть. Им нужно было успеть... Оставалось только упрямо идти к своей цели и молиться, чтобы удача хотя бы раз повернулась к ним лицом, а не Рейно знает чем. Хоть раз в жизни им должно было повезти, разве нет?

[indent] Келллахан обернулся, посмотрев на своих спутников, прикрыл глаза и потер переносицу. Иногда у него все еще болела голова, особенно после того, как он весь день гнал вперед корабль, но это было уже совсем не так плохо, как изначально. Поведя плечами, он вздохнул.
[indent] - Все? Все собрались? Давайте выдвигаться. Мы можем пройти еще достаточно много посветлу, - поторопил он остальных.
[indent] Они сейчас были на обычных лошадях, причем лошадях, конечно, не самых лучших. На них столько долго пройти не получится, как на том же Коне, который по скорости и выносливости мог переплюнуть любую лошадь, поэтому придется делать привалы. Учитывая, что они будут идти не по дороге, а по лесам, то ходить ночью будет опасно - кони просто могут сломать себе ноги. А насколько бы не были бесполезными эти клячи, на них все равно путь будет куда быстрее, чем на своих двоих. Сокрушаться о том, что анг остался в Пепельных холмах, он будет позже. И Келлахан надеялся, что Конь с Пушистиком не стоят сейчас где-нибудь на итерийском берегу и не думают о том, как пересечь море. Расставаться со своей животиной совсем Келлахану бы не хотелось, а что будет с Линшехом, если вдруг варг потеряется, Эйфин даже думать не хотел.

- Как жизнеутверждающе, - буркнул Линшех, но миролюбивей, чем было тогда, когда они только взошли на корабль. В то время, конечно, было сложно держать глаза открытыми, Рихард отлично старался, чтобы не допустить страданий, но если вдруг получалось, Линшех, не таясь, показывал обиду и злость на Келлахана.
За вторую половину пути они успели помириться, и теперь, порядком уставший раздражаться, Линшех был почти миролюбивым и даже отчасти ласковым.
Он нежно потрепал лошадь по шее и посмотрел вперед, пристоился так, чтобы идти рядом с Келлаханом. В пол-уха слушая то, что рассказывал Рихард, он размылял о том, что идея их с самого начала была гиблой, но у самого Линшеха, как ни крути, иных вариантов, кроме как идти вместе со всеми, попросту не было. Ладно, не со всеми - с Келлаханом. Отпустить этого идиота и узнать, что он где-то там помер, было уму не постижимо, и это все тоже вызывало медленное и вялотекущее раздражение, с которым можно было успешно справиться.
- Так, господа и Лиззи, не рассчитывайте, что Крысы нас будут за ручку водить, - одернул он всех и разом. - А то губу раскатали, посмотрите на них. Нам повезет вообще, если они смогут на связь с нами выйти. Да и не факт, если честно, что они захотят с нами контактировать. Ну сами подумайте, приперлись в империю, на что-то надеются, кулаками потрясают - зачем им лезть в наши проблемы?
Это в теории Крысы были на их стороне, а на практике все могло оказаться иначе.
Линшех свернул чуть в сторону, услышав сбоку шум тракта, нервно почесал плечом щеку, с прищуром посмотрел между деревьев, пытаясь понять, кто же там идет. А Морра с ним, какая разница, кто именно? В любом случае, с элюдьми лучше всего было не перескаться, чтобы не навлечь на себя беду.
- Правее возьмем, - предложил он, негромко обратившись ко всем и сразу.
Вести лошадь было непривычно и жутко неудобно, она казалась неповоротливой в сравнении с Пушистиком. Линшех старался не думать о варге, потому что тогда его с головой захлестывала тоска по любимому зверю.
Они двигались вперед не меньше нескольких часов. Линшех иногда тихо напевал под нос, пару раз искренне жаловался на мозоли на заднице из-за проклятущего седла, но так все было тихо и мирно, никаких проблем, им даже не встретились никакие путники, пока впереди не послышался такой шум, будто кто-то огромный продирался сквозь кусты.
- Это что за ерунда? - спросил Линшех, остановив лошадь и прислушиваясь. Он повернул голову к Келлахану, потом оглянулся на Эльзбет с Рихардо.
По праву руку от них была довольно густая чаща, по левую - песчаная насыпь, возможно, даже искуственная. Вдалеке слышался и вовсе странный шум и гудки, а еще стук, будто металлом часто-часто били о металл.

Услышав слова Кэллахана Рихард уже собрался было соскочить с коня, но когда молодой человек указал на то, что они не имеют права открывать свое присутствие - сжал губы так, что они превратились в тоненькие ниточки, и застыл, в напряженной позе, прислушиваясь. Конечно, Кэллахан был по-своему прав, но... но...
Он все еще колебался, когда, проломив тонкие веточки подлеска на тропу вывалился беглец, с белыми от ужаса глазами и квадратным, разинутым в беззвучном вопле паники ртом. А потом с поляны раздался крик.
Пронзительный. Плачущий.
Детский.
Уже потом Рихард бы прикидывал - кто это мог быть. Сын или дочка кого-то из лесорубов, которого батя взял с собой? Или притащивший работавшим в лесу мужчинам корзинку с обедом из деревни.
Потом бы удивлялся - как ребенок остался на поляне живым, и додумывал - где тот мог спрятаться, когда мантикора напала на людей, и почему вылез из убежища и завизжал потом, когда она ломанулась за убегавшими. Может быть дал выход панике. А может кто-то из тех двоих, погибших на полянке и был его батей или старшим братом.
А сейчас он не рассуждал и не думал.
И к Морре логику Кэллахана.
Его словно сдуло с лошади, в сторону приближавшегося хруста. Последним рассудочным действием было - кинуть Линшеху повод, благо, остановившись, лошади сбились в кучу. А последним что осталось рациональным в сознании была мысль - к магии прибегать нельзя ни в коем случае. Даже если внешне все будет выглядеть так, что мантикора просто сдохла в середине прыжка - тушу наверняка осмотрят, а следы применения магии могут к тому времени не развеяться. Нет уж, лучше клинком.
И когда мантикора с ревом выпрыгнула из разлетевшихся в щепы кустов, ее встретил хлесткий удар высеребренной стали поперек морды.
От рева заложило уши, и Рихард, совершенно уверенный теперь, что разъяренная тварь после такого-то плевка в морду забудет об убегавшей добыче и кинется за ним - прокатился кувырком у ее бока к самой заднице, вскочил на ноги, что было сил рубанув серединой клинка по основанию задранного хвоста и немедленно отпрыгнул в сторону. Правильно и сделал, потому что мантикоре хватило секунды, чтобы одним прыжком развернуться на месте, к невесть откуда взявшемуся нахальному врагу, который кусался болючим серебром, и молниеносный удар жала взбросил землю в том месте где долю секунды до этого находился Ловчий. Впрочем, он не стал ждать второго удара, вновь полоснул саблей, задел плечо самым кончиком острия, и снова перекатился на другое место.
Мантикора теперь не ревела а выла, в попытках достать верткого врага, хвостом и лапами, а Рихард, намеренно дразня ее, то прокатывался, то отскакивал, все время держась то к одному, то к другому ее боку, настолько вплотную, насколько это возможно, прекрасно зная, что стоит ему дать ей хоть один лишний метр для маневра, и от удара уже будет не увернуться. Благом было и то, что первый удар оказался удачным, изрядно надрубленный хвост много потерял в точности движений.
Удар-уворот, удар-уворот, танец комара вокруг взбешенного паука. Комара, которому только и дан шанс- кусать и уворачиваться, не давая себя достать.
Лезвие сабли багровело, кирпично-рыжая шкура на боках полосила темными полосками крови, доводя мантикору до совершенно ослепляющего исступления, внося хаос в молниеносную координацию ее движений, вынуждая к самому яростному броску.
И, в довершение всего, оттуда, со стороны дороги, из-за широкой колеи разнесенного в хлам кустарника, засвистели арбалетные болты. 
Этого Рихард и ждал. Когда она перестанет лупить хвостом, и по-кошачьи молотить перед собой лапами в попытках достать его.
Мантикора с ревом раскрыла крылья, поднимаясь на задние лапы. Страшнейшая из повадок этих тварей - взвиться в воздух, и уж тогда разве что Линшех или Лиз с их нечеловеческой скоростью и ловкостью могли бы увернуться от удара с воздуха.
Да только не здесь. Не среди деревьев, о чем взбешенный до последней крайности зверь повидимому позабыл.
Кожистые крылья, не сумев развернуться до конца, уперлись в стволы, и рев перешел в короткий пронзительный визг, когда размашистое движение буквально насадило левое крыло перепонкой на острый сук. Почти тут же, под основание правого, глубоко, по самое оперение вошел серебряный болт. И Рихард, подводивший весь этот смертельный танец к этому вот моменту, не стал тратить драгоценные мгновения, когда тварь застыла на секунду в позе геральдического льва, оглашая воздух бешеным ревом.
Под взбивавшей воздух передней лапой он скользнул под поднявшуюся тушу, и распрямился как пружина, обеими руками, что было сил, всаживая клинок снизу вверх.
Через мохнатую мягкую впадину под грудиной, пробивая диафрагму, вверх, туда, где маг крови всем своим существом ощущал жаркие толчки мощного сердца.
И немедленно отшатнулся в сторону, с силой вырывая клинок.
Вовремя, чтобы уйти из-под туши, с визгом обрушившейся на землю. Тут же, уперевшись одной рукой о спину упавшей твари, перемахнул через нее к основанию хвоста, и, перехватив саблю обеими руками, одним взмахом отсек его. Хрустнула хитиновая оболочка, чавкнула под высеребренной сталью прозрачно-зеленоватая сердцевина в багровой мякоти. Рихард отпрыгнул назад, на этот раз подальше, занеся саблю, и застыл. Предосторожность была не лишней. Даже человек, получив рану в сердце иногда способен несколько секунд жить и нанести ответный удар, а уж с мантикорой и вовсе не следовало расслабляться. И только услышав, как визг сменился хлюпающим, разрывающим бульканьем, опустил оружие и выпрямился, подходя к поверженной твари.
Мантикора издыхала. Ловчий уже не боясь положил ладонь на рыжую шкуру, и содрогнулся всем телом от того жуткого, до сладострастия жадного, насквозь чуждого человеческой природе, и, одновременно, так хорошо знакомого ощущения, с которым его Дух всасывал в себя жизнь поверженной твари.
Дух, живущий в нем был флегматичен, и не вмешивался ни во что, не давал о себе знать, словно и вовсе его не было. Лишь в одном он проявлял себя - когда Рихард убивал. Все равно кого. От чудовищ, до зайцев. Ему было все равно. Он был жаден до жизни, до любой жизни, и вбирал в себя все, до чего мог дотянуться. Правда и с носителем своим делился щедро, но эта его жадность всегда заставляла Рихарда вздрагивать и сжиматься, точно получив удар под дых. Спасибо было хоть на том, что в жадности своей Дух насыщался быстро, и отвратительное ощущение длилось не дольше нескольких секунд.
Вот и все. Теперь было по-настоящему все.
Рихард уже знал, что увидит, когда поднимет голову и посмотрит назад, в сторону тропы. Тонкий силуэт с огненно-рыжей гривой высыпавшейся из-под кепки.
Поднял. И увидел. И улыбнулся как-то однобоко, со внезапно накатившей после бешеного танца усталостью и безграничным теплом.
Выдернул из туши болты, срезал жало, вместе с последним члеником хвоста, и пошел обратно. Дойдя до девушки, увлек ее обратно к тропе, и, кажется только теперь выдохнул по-настоящему.
- Спасибо, Воробушек.

Отредактировано Рихард Вогель (2020-09-06 09:36:27)

Империя встречала Ловчих именно так, как должна была встречать страна, чье имя ассоциировалось у них только со смертью. Как будто издеваясь, она подкинула им эту мантикору, и наблюдала, сквозь пальцы сверкая хищной улыбкой, за тяжелыми муками выбора между долгом и Общим Благом.
По-хорошему стоило бы выбрать второе, то огромное даващее обязательство защитить не одного человека, а сотни тысяч, и не подвергать лишней опасности миссию, которая итак грозила провалиться и без помощи каждую минуту и секунду на этой земле.
Но они не смогли. Они с мастером просто не смогли. Недаром Эльзбет была воспитана, выращена Рихардом. Она спрыгнула с лошади и присела, натягивая тонкими руками тугую тетиву арбалета, едва ли на миг позже, чем её учитель бросился к мантикоре.
И, стреляя, девушка впервые ощутила, как это странно - иметь под рукой инструмент куда более действенный, чем десяток тяжелых арбалетных болтов, и не иметь возможности им воспользоваться. Магия была под боком, зудела едва ощутимо, чувствуя рядом свежую кровь, что текла из ран зверя, пыталась отвлечь, то ластясь кошкой, то вдруг втыкая в сознание тонкие иглы, когда на шкуре мантикоры открывался новый порез. Используй меня. Позови меня. Ну же.
Лиззи оставалась глуха к зову крови и методично, хладнокровно стреляла. Из колчана в двадцать болтов осталось всего девять, когда все было кончено.
Поднявшись, Воробушек сдула с лица прядь рыжих волос. Ну да, кепка плохо держала их, и стоило бы заплести косы, да только за время на корабле Лиззи привыкла оставлять их распущенными, наслаждаясь ощущением ветра. А сходя на твердую землю, в последний момент вспомнила о необходимости скрыть такую яркую примету, как огненная грива, и вот результат. Стянув с головы кепку, Эльзбет заправила волосы за уши, кое-как пригладив, внимательно и чуть печально взглянув на мастера. Он был в крови, но лишь в чужой. А у неё едва ощутимо подрагивали пальцы - месяц она не держала в руках арбалет, и сейчас, разряженный и опущенный к земле, он все равно давил фантомной тяжестью на руки. От тетивы на подушечках пальцев остались розоватые вмятины.
Забрав болты, с чьих наконечников еще падали красные капли, девушка прислушалась. Было тихо, но что-то волновало.
- Мастер, там... - сообразив, она только-только указала подбородком туда, где прятался ребенок, как спешился Линшех. К своему стыду, Воробушек сбилась с шага. Что собирается сделать Ловчий? В том выборе, в котором Рихард и Эльзбет выбрали жизнь человека здесь и сейчас, Филтиарн мог принять иное решение. Резковато вздохнув, девушка хотела что-то сказать, что-то спросить, но передумала также резко и, отвернувшись, пошла ловить свою лошадь. Та единственная отбилась ото всех, но, к счастью, не убежала, а остановилась поодаль, нервно прижимая уши, переступая с ноги на ногу, да кося глазами на труп зверя. Пришлось подходить к ней очень осторожно - лошади Эльзбет не жаловали - и кружным путем.
Когда Воробушек вернулась, ребенка уже не было, как не было и следов новой крови. Лиззи стало стыдно за свои мысли.
На Келля она не смотрела тоже. Несмотря на то, что она не жалела о своем учатии в убийстве мантикоры, девушка уже начинала ощущать вину. Её с мастером верный поступок был таковым лишь с аверса. А реверсом, скрывавшимся в тени, был невольный саботаж всего их похода и многократно уведиченный шанс, что их начнут искать.
И, без сомнения, найдут.

Отредактировано Эльзбет Франке (2020-09-13 11:40:48)

Рихард вспыхнул, так, его обветренная физиономия аж побурела. Такого тона в разговоре с собой Охотник не спустил бы даже Первому, и уж тем более - юнцу, который еще не родился, когда он уже охотился в Холмах. Секунда отделяла его от взрыва, от того, чтобы схватить парня за шкирку, встряхнуть, как пес кошку, да прорычать в ухо: "Прикуси язык, герой - спаситель мира, и прежде чем в чужом глазу сучок искать - отыщи бревно в своем, да припомни - чья блажь нас сюда привела, и кого мы в этом хоть раз упрекнули."
Но именно эта секунда вдруг толкнулась в сердце острой иголкой, при взгляде на отвернувшегося юношу, а потом застучала в висках, затопила сердце жаром, разбежалась, остывая, по венам, колотясь, торопя, словно поджаривая душу и, одновременно, подмораживая каждую клеточку тела. Дикая смесь, которая привела бы даже мага крови в ступор, ощути он ее впервые.  Но Рихард знал, что это такое, ощущал не раз, и, почувствовав сейчас - подавился собственным вдохом и смолчал, глядя на Кэллахана тяжелым невидящим взглядом, стараясь проанализировать и понять сейчас бурю, бушевавшую в крови молодого Ловчего.
А бушевал там адреналин. Да его там было столько, что ток крови в венах ощущался не привычной теплой рекой а бурлящей, шипящей как пенистое вино, горячей и холодной одновременно. Даже та цацка, которую Кэллахан носил на запястье, и препятствующая магии крови и разума не была сильной помехой, не первый десяток лет, все же, Рихард развивал свой дар, и духа, который позволял преодолевать всякого рода заслоны.
Он всем существом своим ощутил - трясет Кэллахана сейчас далеко не только от гнева, а больше всего - от страха. Жуткого, въевшегося в самые кости страха, в той его ипостаси, которая переходит в панику, заставляет людей визжать в истерике, если они на то способны. Молодого ловчего буквально жрало изнутри. Страхом не успеть, страхом перед катастрофой, страхом перед теми картинами, которые тот видел в перспективе... и страхом за друзей, которых он потянул с собой. Да, те пошли сами и он их не звал, но ведь и не отказывался, и сейчас ощущал ответственность и за них. Страшно осознавать, что повел друзей в смертельную западню, страшно настолько, что затмевало рассудок, и заставляло в неосознанном порыве самосохранения буквально врать самому себе.
Ведь не мог он не осознавать, что не было у них шансов пробраться через пол-страны, нашпигованной Смотрящими и их детекторами, незамеченными. Но именно этот страх сейчас и заставлял его подсознательно отрицать это, уцепиться за удобный случай возложить часть вины на другого.
И Рихард промолчал. Медленно выдохнул, запрокинул голову, чередой медленных вдохов и пауз перед выдохом стараясь согнать с себя эту жуткую квинтэссенцию страха, которой глотнул сознанием, прислушавшись к адреналиновой буре. И горько улыбнулся той внезапной острой жалости к парню, на которого столько всего навалилось.
Да, он мог его обрезать. Мог ударить по самому больному. Ведь никто из этих троих не знал на практике, с чем им придется столкнуться. Никто не знал, как это, когда буквально из-под земли вырастают фигуры в пропитанных драконьим камнем доспехах и с собаками. Он мог в деталях рассказать про те несколько случаев, когда пробирался-таки на территорию своей бывшей родины. Лишь несколько раз за двадцать лет, и ни разу не случилось уйти незамеченным. И это - несмотря на все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, несмотря на немалые навыки охотника, несмотря на то, что одному и пешему легче укрыться в лесах и пробираться неслышимым и невидимым, чем четверке конных. Просто благодаря чертовым детекторам, и рассеяной сети Серых, нашпигованных по всей стране, которые чуяли его за версту безо всяких там крестьянских баек или доносов.
Мог, но не стал. Во-первых потому что был уверен, что Кэллахан даже слушать не станет. Во-вторых не позволила жалость. Ну чего он добьется, даже если каким-то чудом переубедит Эйфина? Да, свой злой упрек, Кэллахан возможно и проглотит, получив в лоб пожелание поискать бревно в своем глазу, но что с того? Кому станет от этого легче? Его, Рихарда, самолюбию? Да на кой ляд такое "облегчение"? А вот парню станет совсем тяжко. Совсем. Невыносимо. А ему и сейчас кровь жжет.
Да ну его к Морре, это самолюбие. Если парню будет легче считать, что в провале виновен именно Рихард, и что не будь его - они бы проехали всю страну ни разу не наткнувшись на детектор, и гуляли бы невидимыми по нашпигованным Смотрящими улицам столицы - пусть считает. Если все кончится для них плохо - легче идти на эшафот, говоря себе - это не я виноват, это кто-то другой. Конечно, неприятно, когда тебя заранее обвиняют в провале, который и так был неминуем, причем именно стараниями обвиняющего, но какая, в конце концов разница. А если не эшафот? Если та самая катастрофа? Тогда и вовсе незачем и не о чем беспокоиться, все равно все крышкой накроется.
Хотя бояться той самой Катастрофы у Рихарда как-то не получалось. Теоретически, в будущем, возможно... слишком все это было туманно, а сам он был слишком земным человеком, чтобы проникнуться как следует всеми этими метафизическими выкладками. Помня об этой катастрофе в скобках, он все-таки стоял на земле, и даже повернись все вспять - не мог действовать иначе. Катастрофа - еще случится или нет, и какова будет, и что принесет - это большой вопрос. А мантикора - вот она. И неминуемо выжрет пару ближайших деревень за ближайшие месяцы. Живых людей. Не теоретическое население мира, а вот этих, настоящих, которые драпали по просеке. Простых, пропахших потом и дымом - лесорубов, их женщин, их детей.
А допреж всего - ту девчонку, что визжала в момент, когда мантикора вырывалась на дорогу. Бездействовать - означало все равно что убить ее собственными руками.
Рихард, вырвавшись из своих мыслей поглядел на Воробушка. Та казалось, стала еще меньше, съежилась, вновь, как и прежде заставляя улыбнуться точности когда-то родившегося прозвища. Девочке наверняка тоже страшно. Горько. И еще обидно. Причем равно и на Кэллахана, и на него.
Говорить не хотелось, да и не о чем было. Ощущение, что прилюдно выкупали в ушате с помоями было неприятным. Неприятно было, что все это слышала Лиз. И что? Говорить, что-то объяснять, и доказывать, что ты не жираф еще и ей? Да, ему не хотелось, чтобы и она считала так же, но...
Да даже если они все и правы, а он стареющий дурак и фаталист, оправдываться не было смысла. Но, тем не менее, случись все заново - он повторил бы все то же самое. Потому что было главное. То, чего он не сказал Кэллахану, и не сказал бы никому из троих. Слишком они, все трое, были молоды, и вряд ли поняли бы то главное, что им двигало. Незыблемое как земная твердь убеждение - если спасение мира требует в жертву смерть хотя бы одного ребенка, то вряд ли такой мир стоит того, чтобы его спасать.

совместно с Рунаром

Ситуация, сложившаяся между Ловчими, напрягала и даже злила. Линшех давно определился, чью сторону он примет в любом конфликте, но сейчас все становилось ощутимо неприятным.
Поведение Келлахана было отвратительным. Линшех видел в нем логику, понимал причины, но то, что им приходилось идти против давно установленных принципов, было неприятно. Даже он, привыкший не особо оглядываться на людей и учитывать исключительно свои интересы, и хмурился.
Келлахан решил, что диалоги он вести больше ни с кем не станет, и опять убежал вперед, даже не подумав подождать. Это тоже не добавило радости: когда решаешь пойти против общих правил, потому что, вон, у человека есть особо мнение, а человек просто убегает, становится как-то совсем невесело.
Линшех сплюнул, сцепил зубы и даже не попытался догнать Келлахана.
Морра, он слишком устал пытаться его образумить и остановить, было впечатление, что от него просто хотели избавиться.
Злило все. Абсолютно все.
Линшех держался на расстоянии от всех, не вступал диалог и приходил к выводу, что если так пойдет и дальше, он и сам успеет со всеми пересобачиться.
Человек, выехавший к ним с контрактером, казался практически спасением - наконец-то можно было подать голос и перестать гонять все происходящее в голове.
- А чего бы и не послушать? - усмехнулся Линшех, выводя свою лошадь так, чтобы можно было прикрыть остальных Ловчих. Злился он или нет, смерти своим он точно не желал, а человек мог быть опасным. Про Легион Линшех знал, но исключительно на словах, да и то вскользь, но примерную функцию представлял. - Давай так: расскажи, почему ты решил нас предупредить, а мы в ответ расскажем, что нужно в империи нам. Возможно, у нас одни и те же причины.
Линшех чувствовал злое веселье. Поразительно, к ним пришел легионер, за ними скоро придет армия. Очень интересно. Но, впрочем, если договориться с Легионом, их, возможно, не тронут.
Проклятая империя.
- Мне нечего с вами воевать, - пожал плечами Рунар. - Не вижу ничего страшного в том, что я вас предупрежу. Для вас, господа Ловчие. Для вас. Для меня это трибунал. Но у меня не складывается картинка в голове. Ваше появление, подозреваю, и есть последняя и недостающая часть. Так что вы тут делаете?
Рунар наклонил голову к плечу, продолжая быть отвратительно спокойным.
- Жест доброй воли? И все? Как это мило, - хмыкнул Линшех. - Скажем так. Один имперец полез туда, куда не следовало, и попытался взять то, что не в силах удержать. То, что он сделал, может иметь очень неприятные последствия. Мы тоже решили быть милыми и сделать жест доброй воли, поэтому полезли сюда, чтобы оценить масштаб возможной трагедии.

Отредактировано Линшех Филтиарн (2020-09-27 12:51:05)

совместно с Рунаром

[indent] - С чего бы такой интерес? - поинтересовался Келлахан, подъезжая к Линшеху.
Они не разговаривали всю дорогу, да и в принципе Келль был мрачен, собран и тих. Услышав про Смотрящих, хотел выразительно посмотреть на Рихарда, но не стал. Вращать вокруг уже постаревшие конфликты, возвращаясь к ним снова и снова, Келлахан не хотел. Все уже. Все решится здесь и практически сейчас.

[indent] - Потому что один имперец устроил что-то не очень ясное и, боюсь, может устроить что-то куда более разрушительное, чем до этого. Я хочу знать правду, - ответил Рунар, касаясь кончиком языка собственного клыка и задумчиво посмотрел на Ловчих. - Не думаю, что это спасет вас или меня, но перед казнью мне хотелось бы знать, что произошло на самом деле.

[indent] Келль задумчиво посмотрел на легионера. Он не был похож на смертника, но оценить, насколько честно все то, что он говорит, не удавалось. Мужчина был странный, чем-то напоминал восковую фигуру. Но Эйфин и видел, что тот был пусть и расслаблен, но максимально собран одновременно. Он чего-то ждал, но не был похож на того, кто похоронил себя заживо и пришел допытываться. С другой стороны, его дух был здесь же, но явно ничем не угрожал. Маг призыва, который действительно хотел докопаться до сути?
[indent] - И что же натворил этот ваш имперец?
[indent] Ловчий прищурил глаза, стараясь все-таки понять, чего ждать. Насколько он искренен хотя бы в своем якобы стремлении узнать правду? Что, если он и ведет Смотрящих? Но какой тогда ему смысл в этих переговорах? Келль гонял мысль за мыслью, пытаясь понять, что на самом деле вело этого легионера. Да и... легионера ли? Он был без формы. Хотя, в принципе, в формах Келль не разбирался: возможно, у имперского Легиона и не было никакой формы. Осознать, что происходило, не вышло и до сих пор.

[indent] - Разрывы в Грани, - просто ответил Рунар. - Прямо в столице. Я исследовал дом этого имперца, когда он уже покинул столицу. Нашел невероятное количество стабилизаторов. Он пытался оседлать бурю, но получалось у него так себе. Могу себе только представить, какой силы этот шторм. Маг... крайне способный. И опытный. Не знаю, чего ждать.

[indent] Келлахан снова прищурился. Это все было очень похоже на правду. По крайней мере, сходилось с историей. Помимо этого всего, это еще и очень сильно оправдывало все опасения Эйфина. Келль обвел своих спутников взглядом, прищуриваясь. Это было как раз то, о чем он говорил. Но и не тот самый кошмар, который преследовал Единорога. Так... легкие отголоски ужаса.
[indent] - Долго объяснять, - проговорил Эйфин спустя некоторое время молчания. - Так или иначе, маг вошел туда, куда нельзя было войти. В Пепельных холмах. И в нем сейчас плещется такое количество магической энергии, сколько живой человек в себя вместить не может. Никак. И если его не убить в чистом поле, ничего хорошего можно не ждать. Мы идем за ним, чтобы предотвратить катастрофу.

[indent] Рунар кивнул и снова задумчиво посмотрел на Ловчих. Идут они... Приехали в империю за сошедшим с ума имперским архимагом, даже зная, что он - это он. Чтобы предотвратить катастрофу... Интересный был расклад. Жаль было только то, что император его не послушал. Ун Осгерд услышал за спиной топот лошадиных копыт, прикрыл глаза. Ну вот и вышло время.
[indent] Лениво спешившись, Рунар шлепнул коня по крупу. Животное всхрапнуло и побежало вперед - вернется домой. Не погибнет тут. Альвстрём, в свою очередь, поднялся на лапы.
[indent] "Воевать будем? - спросил дух. - Или так?.."
[indent] "Мы - не будем, - ответил Рунар. - Сдамся. Не хочу убивать обычных бойцов. Я отпущу тебя сейчас."
[indent] "Хорошо. Но я с тобой."
[indent] Рунар вздохнул, потом зачерпнул силы и отпустил духа. Лев наклонил голову, растворяясь беловатым дымом, а Рун обернулся на Ловчих.
[indent] - Вы шли за ним и искали его. А нашли собственную смерть. Мне жаль, - проговорил Рунар и пошел в сторону линии конных Смотрящих, выстроившихся на ближайших холмах. Воевать с ними он не хотел. они не должны были умирать из-за идиотизма их монарха. Хотя бы... хотя бы от его руки на должны. А Ловчие... пусть защищаются. Рунар, на их месте, защищался бы.

Отредактировано Келлахан Эйфин (2020-10-05 12:59:54)

совместно

Эльзбет неслышно выдохнула. Ответ мастера был очевиден, но она почему-то - необъяснимо для себя - оказалась вдруг чуть-чуть, самую малость с ним не согласна. Ей казалось, что ловушка ближе, чем кажется; что они, как овечки, почти зашли в узкие ворота бойни, и в любой миг по горлу может ударить лезвие мясницкого ножа.
Однако она не возразила, лишь чуть расслабила слишком уж напряженные плечи. Хорошо.
Пока медленно шел разговор, где никто не говорил так прямо, как мог бы, но все-таки сообщал достаточно, Лиззи лишь слушала и наблюдала. И появление всадников заметила не раньше, чем все остальные, ибо только сейчас они стали доступны обычному человеческому взору.
Штефан заволновался внутри:
- Плохо дело! Он вас заговорил!
Странный образом Лиззи подумала, что это может быть и правдой.
Покосившись на мастера, достаточно лишь, чтобы увидеть его сжатые на поводе руки, она кивнула. Никакой магии. Она постарается.
Вот только страшно, по-детски страшно. Смотрящие - та самая пугалка, коей Эльзбет страшили многие годы, и даже если до этого момента она думала, что готова встретиться с ними и, может, даже дать бой, то она ошибалась. И Рихард прав: никто из Ловчих не нападет первым. Как никто из Смотрящих не окажется понимающим, подобно тому единственному их прошлого, покавшему ей милосердие.
Струной натянулось ожидание - один поворот колка, одна стрела, один выстрел, и все лопнет.
Линшех внимательно слушал, но отошел чуть в сторону, когда приблизился Келлахан. Обида была острой, находиться с ним рядом не хотелось, он вообще надеялся, что будет говорить с этим легионером один, но да, куда же без света их ясного Келлахана. Тьфу.
- Я без боя сдаваться не собираюсь, - заявил Линшех, когда легионер отъехал в сторону, нахмурился, глядя на Рихарда. – По-хорошему, конечно, предпочел бы не попасть за решетку, но если не получается, то только с боем.
Мелькнула мысль, что можно повернуть назад и успеть убежать, вот только лошадка под Линшехом была слабенькая. Они все были слабее Пушистика, на них далеко не ускачешь, да и в седле он чувстьвовал себя не так уверенно, как на спине варга.
- Лишь бы только не попытались нас прикончить за оказанное сопротивление, - весело продолжил Линшех. – Обидно как-то будет, столько шли, а даже на столицу не посмотрим. Я-то уже губу раскатал!
Вариант с мирными переговорами он даже не рассматривал: кто с ними, преступниками, будет беседы вести? Да их проще пристрелить издалека, только ведь и это не дадут сделать.
Рихард быстро пересчитал взглядом конные фигуры.Многовато, но... его губы перекосила медленная, и очень-очень недобрая, кривая усмешка. Нечасто доводилось драться с людьми, и ту, давнюю встречу, когда всего лишь двое Смотрящих с собаками едва не уделали его самого, помнил очень хорошо. Но было два больших "но". Первое - тогда он сознательно запретил себе, не только пользоваться магией, но даже к оружию не прикасался. И второе - с тех пор прошло много лет, и Дух, выкормленный двадцатью годами активной охоты, набрал предостаточно сил. До сих пор ему не доводилось давать ему полную волю, но знал, что если даст, то и в одиночку справится с немалым количеством противников. Ну, с поправкой на ослабление магии за счет их доспехов... неважно, некогда было считать. И Кэллахану ничего не стоило разнести не меньше, не дав им подойти. Вопрос был в том, что после такой открытой демонстрации - шансов уцелеть уже не будет.
Чушь - тут же урезал сам себя. Арестовать и казнить. Какие уж там шансы. Уж лучше погибнуть в сражении, чем взойти на эшафот.
- Если попробуем развернуться и ускакать, то до границы далековато. Хотя, могу покалечить их лошадей, но за этими по нашим следам помчатся другие. - ровно, тихо, без эмоций.
Эльзбет шевельнулась в седле.
- Тот мужчина, маг призыва... Он сказал, что имперец уже покинул столицу. Значит, и нам туда не надо. И смысла вступать в бой тоже нет. - её голос был негромким, что привычно, и вкрадчивым. Но хотелось, чтобы её услышали. Потому что сейчас дюжина человек не казалась большой проблемой, но как зщнать, не стоит ли поодаль еще полсотни таких же?
Келлахан нахмурился, слушая весь этот диалог. Просто прекрасно.  Замечательно. Он посмотрел на Эльзбет и нахмурился еще сильнее, потом дернул плечом, обводя взглядом всех Ловчих и возвращаясь взглядом к Смотрящим. Сколько их на самом деле?
- Я согласен, - после некоторой паузы проговорил Эйфин. - Нам нужно уходить раньше, чем они подойдут.
Рихард кивнул, и, стараясь не делать резких движений, чтобы не насторожить следивших за ними конников, слегка выдвинул саблю из ножен, и сжал левую ладонь вокруг основания клинка. Сильно, глубоко, крови для плетения на дюжину лошадей нужно было немало. Хотя... необязательно было убивать их на месте, чтобы Смотрящие, поняв что происходит, сразу начали палить.
- Линшех, - Келлахан повернул голову, подозвав Ловчего. - Иди сюда.
Линшех повернул голову, глядя на Келлахана, хмыкнул. Вот же ж. Но приблизился, окинул взглядом всех Ловчих, мотнул головой, спрашивая, в чем дело.
- Мы уходим, - коротко объяснил Келлахан. - Не полезем.
Смотрящие были уже близко, и Линшех, изумленно глянув на Келлахана, поднял брови, подошел еще ближе.
- Куда уходим? В смысле, валим обратно, домой? Или просто?
- Валим ОТСЮДА, - тихо акцентировал Рихард. - Будь другом, поезжай вперед с Лизхен, а мы с Келлем сзади. Присмотрим, чтобы ребятам не хватило прыти догнать нас. Только не растягиваться и не разделяться, чтобы никто не отстал.
Едва заметив неспешные, но такие для неё очевидные действия Рихарда, Эльзбет нахмурилась и дернулась в его сторону, зашептав, чтобы не привлекать внимание Линшеха и Келля:
- Мастер! Не надо. Они пока не знают, что мы... кто мы. Только догадываются. Не стоит подтверждать их догадки. Я ведь знаю, что вы хотите сделать. - она развернула лошадь, потому что слова словами, но они, кажется, решили, что делать. - Пока у нас есть шанс уйти без этого. Пожалуйста, давайте не будем.
- Уходим, - проговорил Келлахан, разворачивая лошадь боком, - Линшех, Лиз, идите вперед.
Он посмотрел на Серого и нахмурился.
- Не надо. Подстрахуй просто меня, - негромко проговорил он и все-таки повысил голос, чтобы его слышали все. - Уходим!
Чувствуя. как тяжело бьется сердце, Эльзбет рвано кивнула и ударила по бокам лошади, с места пуская ее в галоп.

Отредактировано Линшех Филтиарн (2020-10-05 16:24:09)

Келлахан выслал лошадь вперед, держась позади Линшеха и Эльзбет в один лошадиный корпус, рядом с Вогелем. Сейчас он уже не помнил про былые обиды и вся злость. Он сосредоточенно смотрел в спину Филтиарна, мысленно прочитав не одну молитву богу, в которого никогда не верил, а потом принялся крутить головой по сторонам, привстав на стременах и освобождая лошади спину.
Когда из леса по бокам выскочили еще всадники, он ругнулся, но не успел их посчитать - меньше, чем тех, что были сзади, но не намного. И морровы собаки.
- Не думай даже, - сказал он Вогелю и тронул лошадь пятками, заставляя ее бежать быстрее.
Сам Келлахан не спешил с применением магии, но силы уже зачерпнул и плетение создал - осталось только спустить с пальцев. Но пока нет. Рано. Они еще могли убежать.
Линшех не стал спорить. Какие бы ни были обиды и ссоры, он привык работать в сцепке с Келлаханом, реагировал на любое слово, поэтому и сейчас кивнул, разве что немного поморщившись. Будет впереди, не проблема.
Ехал на лошади было тяжело, особенно на такой скорости. Линшех подался корпусом вперед, внимательно наблюдая за Смотрящими, прищурился - проклятой солнце, выглянувшее из-за крошечного облако, слепило и било по глазам.
Они могли пройти довольно быстро и легко, если бы поспешили. Возможно, повезло бы больше, метнись они в сторону сразу же после встречи с Рунаром - или, может, хотя бы тогда, когда заметили его вдалеке. Сейчас же Линшех, выбирая дорогу, стиснул зубы. Их теснили, но не пытались нападать.
- Надо разойтись, нельзя держаться вместе, по нам проще попасть!
Вот, Морре их в дырку, сучьи дети, откуда!
Бессвязно и не к месту, мелькнуло в голове и исчезло, оставив там вспыхнувшее ничто, полное отсутствие мыслей, планов и идей. Рихард видел одно - хвост лошади Лиз, ее огненную гриву, и лишь жгущей руку, сворачивающейся в жгут, алчно вздрагиващей Силой ощущал мчавшихся с боков людей. И собак, будь они неладны. Зажмут в кольцо - боя будет не избежать, поэтому, пока есть шанс все-таки вырваться, использовать его следовало до конца. Хотя бы потому, что если сцапают - и, не приведи Морра, Лиз не удержится от магии, то для нее уж точно все будет кончено прямо сейчас.
- Вперед, едрить твою, живей! - он почти хрипел, пригнувшись к шее лошади, и изо всех сил удерживая готовое сорваться плетение: - Сменим направление - потеряем скорость, возьмут. Вперед!
Лиззи прижималась к лошадиной шее, пока та вспарывала грудью высокую траву поля. За ним, казалось бы, так близко, был лес, и небольшой шанс укрыться от огня. если по ним начнут стрелять, но в мсете с тем - почти наверняка найти яму или выступающий корень, о который запнется лошадь. Их кони были не самыми сильными, выносливыми или быстрыми. Они были дешевыми коняшками непонятной породы, и им явно не приходилось раньше убегать во весь опор от двух десятков людей верхом на служебных лошадях. Вышколенных, сильных.
Воробушку было сложно держаться в седле, не так часто и она пускала лошадь в галоп. Куда лучше бы ей было спрыгнуть и побежать самой. В скорости бы она не уступила и всаднику. Но броситься с лошадиной спины на землю не могла - расшиблась бы. И затормозить не могла тоже.
Приходилось нестись вперед в тщетной надежде на что-то, какое чудо или просто удачу, что там, впереди, не притаился еще десяток людей.
Кепка, скрывающая длинные рыжие волосы Эльзбет, в какой-то момент слетела с головы и исчезла из виду, и ветер теперь дергал девушку за волосы, развивающимися флагом за спиной. Он же уносил назад звук бешенного стука сердца в ушах, дробь копыт по земле и лай преследующих беглецов собак.
Воробушек слышала их, но едва ли много смотрела по сторонам, стараясь не вылететь из седла.

Что происходит, Рихард понял не сразу - руку начинало жечь все сильнее, жгло и впереди,весь чахлый лесок на той стороне луга, к которой  они неслись сломя голову, словно наливался жаром. Но когда понял - дико ругнулся и заорал, чтобы скакавшие впереди услышали его, даже сквозь гул ветра в ушах.
- Засада! Впереди засада и их там много. Можем прорваться справа, там меньше.
Келлахан механически посмотрел направо.
- Нет, Рихард. Стой. Они сомкнули кольцо.
Эйфин не видел этого, но у него всегда все было в порядке с пространственным мышлением. А еще он понимал, что справа, слева, сзади, и, как говорил Рихард - спереди, находятся Смотрящие. Келль обернулся, привставая на стременах еще раз, смотря по сторонам. Да. Смотрящие были со всех сторон. А впереди показался еще один строй вооруженных и облаченных в доспехи охотников на магов.
- Останавливайте лошадей! - повысил он голос, чтобы его слышала и Лиз, и Линшех, и натянул поводья.
Они были в ловушке, которую Смотрящие расставили очень грамотно.
- Морра, - выдохнул Единорог.
Должно быть, можно было прорваться. Эта мысль билась в голове Линшеха, появлялся страх, что их всех сейчас прямо здесь и прикончат. Умирать совершенно не хотелось.
Он остановил лошадь так резко, что та встала на дыбы, едва не скинув Линшеха, обернулся на Келлахана, убедился, что все с ним в порядке. Всю дорогу свистел ветер, и его вопль показался таким, будто уже что-то произошло. А вдруг с Рихардом? Линшех посмотрел на него, но нет, все было нормально.
Они были в ловушке, но по ним не стреляли.
- Их слишком много, нам не прорваться, - сказал Линшех, прижимаясь ближе к группе. Да, так проще будет их подстрелить, но а смысл стоять в стороне? Вокруг были стрелки. - Можно попробовать устроить переговоры.
Лошадь Эльзбет, роняя пену, вспорола передними ногами землю, останавливаясь от резкого натяжения повода. Бока животного ходили ходуном. Кое-как Лиззи заставила кобылу попятиться, последней прибиваясь к группке. Взгляд скользил вокруг, от Смотрящих, что гнали Ловчих в ловушку, как волки оленей, до их собак, чей лай отзывался звоном в прозрачном утреннем воздухе.
Это конец? Сейчас их расстреляют?
Воробушек крепко, чуть ли не до скрипа сжала зубы, чтобы не тряслись губы.
"Переговоры. Или бойню."
Она все еще чувстовала кровь Рихарда, что текла по его ладони и была так близко.