- ... а потом достает во-от такенный нож, да ка-ак, замахнется! Вот те звезда, будь на моем месте кто другой - не увернулся бы!
- А что потом?
- А что-что. Да ничего! Скрутил я его, как малого, да за порог выкинул!
- Ха, это ты-то? Да ты уже тогда в сосиску был! Кому заливаешь!
- Это я заливаю?! Ты че....

Разговор маленькой компании подвыпивших мужиков, за нижней частью соседнего стола, становился громче, страсти - жарче, запахи пива, пота и лука - сильнее, и уже явно не за горами было размахивание полупустыми кружками, с разбрызгиванием их содержимого, и полупьяная удаль из разряда "да ты кто такой!"

На другом конце того же стола сосредоточенно питался какой-то обрюзгший тип, не обращавший внимания ни на что вокруг, а напротив него, с откровенным неодобрением и брезгливостью на тонком, бледном лице, барабанил пальцами по столу какой-то юноша в дорожном костюме, то и дело оглядывающийся на дверь.

Рихард лениво оглядывал собравшуюся публику со своего места, в самом углу, в полутьме под скрипучей лестницей на галерею. Время от времени потягивал пиво из своей кружки, ловил краем уха разговоры, и безмятежно ждал. Заказчик только что ушел, забрав с собой купленные у Ловчего восемь вурдалачьих зубов, и оставив нехитрую плату. Лизхен, повидимому уже легла спать в комнатушке, снятой ими на ночь, да и сам Рихард вскоре собирался наверх, потому как дел в этом городке у них не было никаких, и на рассвете стоило отправляться дальше. Но отказать себе в удовольствии лишний час посидеть, расслабиться и послушать жизнь местных - оснований не было. Правда особым разнообразием посетители таверн такого разряда не баловали, в каком бы местечке мира не окажись - а все разговоры, тревоги, пересуды и похвальба подвыпивших жителей всегда примерно одинаковы, но и в этом было свое удовольствие.

За другим столом компания молодых людей вовсю обсуждала цены и девиц в местном борделе, а еще подальше - приглушенно шептались двое, сдвинувшие головы почти вплотную, и то и дело оборачивавшиеся проверить, не подсел ли кто подозрительный к ним поближе. В общем гуле голосов, этих было не различить, но сконфуженное выражение одного из них, и краска стыда, заливавшая до самых ушей, свидетельствовала о том, что разговор идет на какие-то личные темы.

Ну что ж, пора и честь знать. Все-таки правда, ехать надо пораньше, и вообще...

Рихард подозвал подавальщицу, заплатил за пиво, и уже собирался встать, когда по ступенькам, над самой его головой, заскрипели шаги. Он сел на место - спускался явно не один человек, так проще подождать, пока они спустятся, чем пытаться разминуться с ними на узкой лестнице.

- ... вся из себя! Ты бы поглядел. Такая фифа. Молоденькая, а все при ней.
- А чего ж не приударишь? - второй голос явно принадлежал совсем еще юноше, похоже, заинтересовавшемуся настолько, что он аж приостановился. Шаги замерли.
- За такой приударишь, как же! Что, магов этих не знаешь? Для них же мы все - просто мусор! Пыль под их священными подошвами! Да она на меня и не взглянула! - второй собеседник тоже приостановился. Скрипнули перила. - С хозяином говорила как с пустым местом. И ведь пигалица еще, не иначе как только-только со скамьи школьной... или где там и как магов этих школят.
Второй собеседник хихикнул
- Представляю, как это ему понравилось. И ведь магичке и слова поперек не пикнешь! Жаль не видел я. Побагровел небось?
- Пятнами пошел! - рассказ о моральном унижении некоего "хозяина" явно доставил рассказчику немалое удовольствие, сию характеристику он почти промурлыкал - Чтобы городского голову какая-то деваха позволила себе так перед всеми оскандалить. Ан нет, позволил. Того поболе, она и остановилась-то в его доме. И даже. кажется, не спросив - желает ли он вообще предлагать ей свое гостеприимство. Да и если б только ей, так ведь с нею же еще двое. Мордовороты будь здоров, патрон уверял, что они за вечер выжрали все недельные запасы.
- Ну дела - хмыкнул второй, и шаги по лестнице возобновились.  - Интересно было бы поглядеть.
- Не успеешь - первый из говорящих уже сходил с лестницы, глядя назад и вверх на собеседника. Это был, действительно, еще молодой человек, одетый с иголочки, но с некоторым оттенком канцелярщины, о которой свидетельствовали подбитые кожаными вставками локти его сюртука
- Она уезжает завтра дальше на север, да и скатертью дорога.
Второй из говоривших тоже преодолел последнюю ступеньку, и оба, продолжая перемывать кости городскому голове, у которого, очевидно и состоял на службе первый из них, отправились через общий зал к выходу.

Рихард же словно забыл о том, что собирался вставать. Так и сидел, обдумывая только что услышанное.
Информация была интересной, и ее следовало обмозговать. И шальная мысль воспользоваться ею, зацепилась за сознание довольно крепко.
Наконец, он поднялся с жесткой скамьи, в несколько шагов взбежал по лестнице, и вошел в снятую на ночь комнату.
- Ты чего не спишь, Воробушек?

Отредактировано Рихард Вогель (2020-07-11 02:48:00)

Рассвет следующего дня застал Ловчего с его ученицей уже на дороге, выводящей на север.
Разговор, услышанный в трактире был поистине богат на информацию, но кое-каких важных сведений все-таки не предоставлял. В частности - когда именно эта неизвестная магесса выедет из города. Поэтому Рихард предпочел поторопиться, поднял Лизхен еще затемно, чуть ли не силой заставил на ходу проглотить бутерброд с сыром, и поскорее увлек в дорогу. По пути проехали мимо дома городского головы. Искать его не пришлось, так как еще вчера Рихард, в поисках аптечной лавки, расспрашивал у прохожих дорогу, и получил ответ, что та находится напротив дома градоначальника, того самого, который с башенкой.
Сейчас в башенке, как, впрочем, и во всем доме, было еще темно. Там либо спали, либо только начинали просыпаться. Только окна полуподвала слабо светились. Оно и понятно - слугам да кухарям положено просыпаться раньше господ.
Это означало, что утомительная гостья еще не собирается уезжать, а значит, они с Лиз успеют проехать по дороге и найти подходящее место для засады.
Отрицательным моментом было то, что неизвестно было, сколько им придется в этой засаде просидеть, ну да ничего. К чему-чему, а к терпению на охоте Ловчим приходится учиться прежде всего.  То, что сегодня они собирались охотиться не за чудовищами, а за людьми, дела не меняло. Хоть по сути это было не буквальным, а все же нарушением правил Гильдии, никаких угрызений совести от задуманного Рихард не испытывал. Да и дискомфорта тоже. Напротив. Примостившись за двумя большими мшистыми валунами слева от дороги, защищенные с одного бока еще и раскидистым кустом бирючины, они могли устроится с относительным комфортом. Рихард и устроился, отложив все оружие и вьюки в тень куста, оставив себе лишь нож и трубку. Ею и попыхивал с выражением полной безмятежности, раздумывая - долго ли придется ждать, и пытаясь угадать, как именно появятся те, кого они ждали. Будут ли все трое верхами, или в экипаже, и не окажется ли других сопровождающих? Слишком много неизвестных, чтобы строить сейчас планы осуществления задуманной операции, поэтому оставалось только ждать. Он и ждал. Место выбрано было на лесистом холме, у крутого поворота, что дорога просматривалась лишь на маленьком участке, чтобы по возможности избежать лишних взглядов, но ниже по холму, меж ветвями деревьев, проглядывал участок на полмили ниже, в сторону городка, откуда и должны были появиться те, кого они ожидали. А значит, времени чтобы заметить их заранее, и исходя из увиденного определить план действий, было достаточно.
Ситуация настолько напомнила кое-какие из его подростковых похождений, что время от времени вызывало невесело-ироническую улыбку.

На север от городка, очевидно, мало кто ездил. За два часа их бдения по дороге проехала лишь одна телега, груженая пузатыми бочками в рыжих подтеках, и кислое выражение лица возницы свидетельствовало о том, что едет тот явно по подневольной обязанности.
Когда, наконец, ниже по дороге, показался кокетливый экипаж с каким-то цветастым рисунком на боку и двумя внушительными типами на козлах, Рихард встрепенулся.
- Похоже, они.
Он поднялся, чтобы получше разглядеть, сощурился, прикрыв глаза от света ладонью, и снова присел за валуном. Выглядел он довольным. Было отчего. Экипаж явно был частный. Он-то слегка опасался того, что неизвестная, пока еще, магесса, едет куда-то по служебной надобности. С инспекцией там какой, или с чем-то в этом роде, иначе с чего бы ей устраивать разнос градоначальнику убогого городка. С этими магами на службе всегда все непросто, и задуманная акция могла спровоцировать немало проблем, хоть это и не отбило бы Ловчему охоты провернуть задуманное дело. Однако, все было проще. Связав изящность экипажа, яркую, аляпистую картинку, возможно - герб, сведения о том, что магесса - совсем юная девушка, и припомнив - много ли городов к северу отсюда, и есть ли смысл ехать куда-то в ту сторону официальному лицу, Рихард сделал вывод, что девушка едет по частной надобности. Возможно - едет домой, только-только закончив обучение. Подслушанный в трактире разговор, вкупе с видом экипажа, наводил на мысль, что девица из знатных, привыкшая ко всяческим плюшкам, а теперь, после того, как еще и магичкой стала, то и вовсе нос задрала. И экипаж и мордовороты на козлах, очевидно присланы заботливым папенькой, или маменькой, дабы доставить чадо домой с максимальными почестями. Хорошо, если угадал.
Рихард ткнул трубку чашей в землю, чтобы мгновенно погасла, и поглядел на Лиз с лукавым прищуром. Плох тот наставник, который любую нестандартную ситуацию не превратит попутно в урок.
- Едут кажется наши. Трое. Экипаж, двое на козлах, и объект, очевидно внутри. Ну-ка быстро, что надо делать, если надо всех троих быстренько вывести из строя, не повредив при этом их здоровью, и не дать им возможности видеть и запомнить происходящее?

- Умница. - одобрительно кивнул Рихард и поднялся, пригибаясь за валуном. - Я с той стороны дороги, ты с этой. Из той парочки на козлах отключишь того, кто ближе с твоей стороны, когда они с нами поравняются. Я - с другой, а потом уже контролируешь обоих. Больше пока ничего. И, да, если вдруг лошади вздумают зашевелиться пока я буду занят в экипаже и ты не будешь меня видеть - прижми слегка одну из них.
И он торопливо перебежал через дорогу, пока экипаж одолевал предыдущий, пока скрытый от них поворот, и, соответственно, его самого тоже видеть никто не мог.
Когда он уже нырнул за раздвоенный ствол какого-то дерева, росшего по ту сторону дороги, ему пришла мысль, а справится ли Лизхен с контролем над сразу двоими. Не требует ли он от нее слишком многого? Но он быстро отмел эти мысли в сторону. Ловчему подчас случается иметь дело не с одной тварью, особенно если речь идет о стайных существах вроде гарпий. А маг крови должен уметь обеспечивать себе невидимость и незаметность, пусть даже путем вырубания случайных свидетелей. Так что раздваивать, а то и растраивать свое внимание должен уметь в полной мере.
Так что пусть и практикуется.
До инициации оставалось мало, слишком мало времени. Рихарду все казалось, что его было катастрофически мало, что множество полезных навыков еще не усвоены, или усвоены недостаточно, и это может представлять для девочки большую опасность. Мысль о том, что она скоро совсем одна должна будет выйти на тракт, на самостоятельный промысел, приводила его в отчаяние не только потому, что теперь он не мыслил себе существования без этого тоненького молчаливого создания, но еще и потому, что он находил ее катастрофически к этому не готовой. И хотя придраться было не к чему, занималась девочка превосходно, магию плела тоньше самых воздушных кружев, а все-таки, как же многого ей не хватало! Умом он конечно понимал, что на уровне только окончившего обучение Ловчего, его ученица одна из лучших, что когда-либо выходили из стен Аэтадда. Но сердце ныло и ныло, требуя торопиться, втискивать в эти оставшиеся дни прорву всякой разной информации, и все равно находя, что этого недостаточно. И хотя невозможно втиснуть опыт четверти века в какие-то несчастные восемь-девять лет, и невозможно требовать от едва закончившего обучение той же уверенности и свободы в решениях - он пытался. Потому что скоро... совсем скоро она останется одна. И как же тогда будет грызть его страх - все ли делал правильно, всему ли научил, ко всему ли приготовил...
Вот и сложилось, теперь приготовить и к такому. К охоте на людей. Звучит, конечно, паскудно, но причины веские, а значит...

За поворотом заскрипели колеса, и экипаж, натужно скрипя осями, выехал на прямую.
Двое на козлах выглядели расслабленными. Один правил парой гладких, лоснящихся серых меринов, второй сидел, подпирая голову рукой, локоть которой опирал о колено, и осоловело зевал. Рожа у него была опухшая, глазки-щелочки, белки глаз усеяны сетью красных прожилок. Выпили видать вчера ребятки немало, в доме градоначальника небось помоев в погребах не держат. Попутно Охотник обрадовался - на одежде обоих маячили крупные, в пол-ладони бляхи с тем же рисунком, что и на дверцах. Не то какой-то перекормленный грифон, не то поросенок с крыльями - неизвестный художник явно очень постарался, но рисунок был так аляпист, что почти не распознавался. Интересно все-таки кто эта самая девица? Из какого семейства...

Лошади, шедшие неспешным шагом поравнялись с деревом, за которым укрывался мастер, и решив, что самое время, он надсек кожу на тыле предплечья и сощурился, прицеливая воздействие. Тот из телохранителей, что исполнял роль кучера, несколько раз очумело моргнул, поднял вверх непонимающие, уже "поплывшие" глаза, судорожно зевнул, и начал клониться вперед, в классической позе притяжения пьяного к миске с салатом. Вожжи выскользнули из пальцев, и скользнули с козел вниз.

Рихард лишь каким-то краем восприятия чувствовал, что плетет Лизхен. Мельком скользнули одобрение и недовольство - работала девочка виртуозно, но не рационально. Ведь сказал же - одну лошадь. К чему было тратить время и внимание еще и на другую, они ведь в паре запряжены - остановится одна - остановится и вторая. Недовольство задержалось в сознании дольше чем одобрение. Научить профессиональным навыкам - это еще ведь даже не половина дела. А вот все остальное - это же не магия, а обыкновенная бытовая смекалка. Как можно этому научить? Этому учит жизнь, день за днем, год за годом, и заранее всего не предскажешь, а именно этого девочке и не хватало. И она терялась, либо тратила слишком много сил, либо избирала слишком длинные пути именно в такого рода мелких бытовых вещах. Не критично, разумеется, но, как знать, какая из таких мелочей неожиданно может оказатсья важной, когда она выйдет на тракт одна? Рихарду казалось, что он вырастил некий оранжерейный цветок - прекрасный в своей красоте и аромате, но который неминуемо погибнет, если высадить его в открытый грунт, навстречу всем житейским мелочам, несмотря на то, что красота и аромат (то бишь знание дела и виртуозное его исполнение) - выше всяких похвал.
Так и переключил он свое внимание на экипаж, все еще досадуя на жизнь.
Пассажирка не заставила себя ждать. Выглянула из окошка, очевидно, чтобы узнать - отчего непредвиденная остановка. Поглядела, весьма кстати, сразу вперед, на лошадей и козлы, но даже рта не успела открыть, чтобы осведомиться в чем дело - глаза ее расфокусировались, рот все же открылся - но не в вопросе, а в зевке, и белокурая головка скрылась в окне.
Рихард торопливо покинул свое убежизе, перебежал через высокую траву обочины, заглянул в окно, проверяя - спит ли, и стремительно распахнул дверцу.
Девушка, возрастом разве что на пару лет старше Воробушка, лежала на полу экипажа, меж двумя рядами сидений, так неловко согнувшись и заведя одну руку за спину, что аж больно делалось. Светлые, уложенные кокетливыми завитками, волосы, сбились набок, один глаз был плотно закрыт, второй - прикрыт наполовину, и из-под края века тускло блестела полоска склеры.
Еще несколько секунд - чуть ослабить "затор" в сонных артериях - и пустить по ним тоненькую струйку крови, а потом за дело и быстро.
Все-таки опыт подростковых лет в банде горе-разбойников, дал свое. И первым же делом, до того, как в противоположном окне замаячила голова Лиз - сдернуть с пальца девушки серебряное кольцо с полоской драгоценных камней. А потом другое, хоть так же быстро.
Охлопать сверху вниз по юбке, проверить цепочку на шее, на предмет того, чтто может заинтересовать - было делом нескольких секунд.
На свет рейнов появился плоский футляр с чем-то увесистым, нечто вроде записной книжки с золоченым переплетом и карандашиком на шелковом шнурке, и замысловатый латунный ключ. Рихард взвесил его на руке, оглянул внутренности экипажа, прикидывая, от чего может быть этот ключ, и углядел под сиденьем маленький латунный несессер, весь в чеканных завитушках.  Выдвинуть его, вскрыть, и вытряхнуть содержимое в заготовленный заранее мешок - было делом быстрым.
И только сейчас увидел он лицо Лизхен в противоположном окне.
- Идем - Рихарда вдруг осознанием того, что сейчас девочка может воспринять все произошедшее как обычный грабеж на большой дороге, но времени что-то пояснять у него не было. Так что он торопливо захлопнул дверь, обежал задок экипажа, подхватил девушку под руку свобдной рукой. - Какой морры ты подошла, я же велел не сходить с места! Живей теперь, работай ногами, нам надо дойти до лошадей раньше чем они проснутся.

Вместо объяснений Рихард попросту размахнулся, и швырнул мешок с добычей в самую середину речки, на берегу которой они остановились, даже не удосужившись рассмотреть добытое. Мешок булькнул, и исчез, камнем уйдя на дно. А мастер повернулся к ученице. Опустил руку в карман, криво усмехнулся, и извлек оттуда сжатый кулак.
- Полагалось бы наверное преподнести его тебе в более торжественной обстановке. По традициям это и вовсе полагается делать после инициации, но у меня на этот счет свое суеверие. Так что ...
Он разжал кулак и протянул на ладони серебряное кольцо с полоской мелких черных агатов, и выгравированными на внутренней стороне инициалами Э.В. 
Рихард знал, что Лизхен не придется пояснять, что это, и зачем оно нужно. Он достаточно часто рассказывал ей о Смотрящих и Созерцателях, о том, как распознают они магов и ловчих. Но если во всем Аргервельде, кроме, разумеется Эренхаста, просто Ловчий ничем кроме косых взглядов и поджатых губ не рисковал, то маг крови в любой точке мира был бы просто убит на месте. Единственным шансом, лазейкой, ниточкой, благодаря которой и сам Рихард все еще был жив - было то, что детекторы Смотрящих не разбирали, к какой именно школе принадлежит маг, если тот, разумеется, не прибегал к Силе в их присутствии. И кольцо мага на пальце было способом избежать многих вопросов и проблем. А возможно, когда-нибудь могло стать спасением жизни.
- Теперь понимаешь? Нужно было придать нападению этому вид обычного ограбления. Если бы пропало только кольцо, то любой дурень догадался бы, что стащили его именно с целью применить. И тогда весть об этом быстро дошла бы до властей, и вся эта свора была бы оповещена, что вот это кольцо с этими инициалами - похищено со злым умыслом выдавать себя за дипломированного мага. А так... они попросту решат что их ограбили какие-нибудь охотники за добром, и кольцом поживились просто за компанию с прочими драгоценностями. Конечно, эта девчонка, кто бы она ни была, должна будет заявить о пропаже, но в такой интерпретации ей скорее выдадут новое, чем примутся усердно отыскивать пропавшее.

Рихард внимательно следивший за ее реакцией, криво усмехнулся, поворошил гриву Найны, и ничего не ответил на слова девочки о воровстве. Казалось, его вдруг страшно заинтересовали блики, плясавшие на поверхности воды.
Мысли были невеселые. Да, Лизхен пришлось научиться многому, и этот ее тон, так несоответствующий девочке ее возраста был ничем иным как следствием его же собственного воспитания. Чересчур жесткого, увы, напрочь лишающего иллюзий, которые обычно и придают юности легкомыслие, восторженность и очарование. Но иначе было и невозможно. Магу крови приходится научиться воспринимать весь мир вокруг себя как зубастое чудовище, готовое безжалостно сожрать его, при малейшей неосторожности. Маги крови не подразделяются на добрых и злых, на доверчивых и замкнутых, на душевных и нелюдимых. Маги крови подразделяются на живых и мертвых, и эту истину он вбивал в ее голову с раннего детства, одержимый одной -единственной мыслью - девочка должна уметь выживать. И если для этого требовалось лишить ее иллюзий о том, что весь мир добр - он готов был сделать это без колебаний.
Хотя, судя по тому, что ее все еще заботил такой пустяк как небольшое неудобство доставленное их проделкой какой-то избалованной (судя по ее поведению с городским головой) доченьке состоятельного (судя по экипажу) папаши - то... что-то он явно не досмотрел. Он взглянул на нее остро, исподлобья, только один раз, когда она спросила "не в последний раз", но продолжение явно свидетельствовало не о том, о чем, как он подумал, она сейчас спросит. Уголок его рта дернулся кверху в какой-то полунасмешливой, но полуразочарованной улыбке. Темные глаза как-то помертвели, блеск их сейчас был не теплым, как обычно, а уподобился неживому блеску отполированных водой речных камешков под копытами их лошадей.
- Добро которое мы приносим в этот мир, если делаем свою работу, - это защита жизни людей. Десятков. Сотен жизней. А хорошо ли, или плохо,  что по ходу дела, какой-то избалованной кукле пришлось расстаться с какими-то дорожными крохами из своих драгоценных игрушек... Уж не знаю. Это уж тебе придется решать, Лизхен. Уже совсем скоро. Воровать или нет. Быть хорошей и правильной, или совершать всякие нехорошие поступки. - он потянул левый повод, поворачивая кобылу на месте, и кивнул не глядя - Поехали, нам пора.
И лишь после, с точностью до секунды выдержав ту же паузу, которую выслушал от девушки, отозвался, не оборачиваясь
- Не за что.