КЕЛЛАХАН ЭЙФИН
|
|
Вселенная не терпит пустоты. |
— Родился в небольшой деревне возле Миока. Келлахан – седьмой ребенок в семье, получившийся «по случайности», и никогда не бывший особо любимым. Один из старших братьев был гордостью родителей, поскольку родился магом, но быстро зазнался на обучении в столице и забыл про всю свою немаленькую семью. Нет, его никто не забывал на снегу, никто не пинал ногами, но когда ты живешь с пятью братьями и сестрами, на тебя просто не хватает родительской любви. Да и не особо мальчишка ее жаждал, с самого детства проявляющий дурной характер кота, который «ходит сам по себе».
— В возрасте одиннадцати лет был продан за небольшую сумму Ловчим. Келль был не просто недоволен, а пребывал в «восторге» от того, что ему придется посвятить всю свою жизнь убийству чудовищ. Мальчишке это не нравилось, но выбора у него не было. Путешествие через Пепельные Холмы оставило неизгладимое впечатление ребенка, который увидел впервые, что такое абсолютная смерть: животных, растений, природы, самого мироздания. Именно Холмы «активировали» в Келлахане магический дар, до того мирно спящий. Искра вспыхнула и открыла Ловчему приятный факт, что выкупил мага.
— Учился Келль неохотно, но схватывал все на лету. Скандалы он никогда не закатывал, но зато увиливал от обучения, за что получал по всей строгости. Выучился на одном упрямстве, которого было, да и есть, очень много. Чтобы «откосить» от процесса обучения, часто морозил сам себя и получал вдогонку лихорадку, с которой справлялись старшие Ловчие. Когда обман мальчишки вскрылся, он трое суток пробыл за стенами замка гильдии. Страху нахватался прилично, не зная, что все это время за ним следили и погибнуть бы не дали. Но этот эпизод на определенное количество лет успокоил буйного ученика, что позволило ему сконцентрироваться на обучении.
— Своей инициации Эйфин откровенно боялся, поскольку знал, что дух может затребовать все, что угодно, и отказаться нереально. Страх молодого Ловчего подтвердился, когда дух, пообещав невероятную силу искры, просто «вытянул» из него самое дорогое, что может быть у живого существа – время жизни, пресекая таким образом возможность дожить хотя бы до приличной старости. После обряда Келлахан, обладая характером вдумчивого флегматика, как с цепи сорвался, проклиная всех вокруг, начиная от собственных родителей, монстров, духов и заканчивая Ловчими. Угомонить его смог только магистр, вовремя вписавший молодому человеку по голове.
— Спустя пару лет после инициации Келль все же успокоился и смирился со своей участью, практически не появляясь в замке и бродя по миру. Решив, что все равно уже ничего не изменишь, жить нужно так, как хочется и как прописывает Кодекс, Эйфин отправился на все четыре стороны. Нелюбовь к гильдии и Ловчим не трансформировалась в ненависть, и Эйфа никогда не убивал мирных жителей, которые не решали вдруг загнать его в угол. Но постоянная дорога и фактическая нищета всегда тяготили молодого Ловчего. Когда он поднял вопрос о том, почему бы не повысить, хотя бы, цены за убийства монстров и не попробовать вернуться в империю, где Ловчих не бывало уже давненько, то обнаружил для себя удивительный факт: практически все его «братья» и «сестры по цеху» мало того, что считали это едва ли не миссией всей жизни, но и кривили губы, стоило только услышать про Эренхаст. Подняв исторические хроники в библиотеке, Келлахан докопался до многих деталей. Начиная от падения Элласа и заканчивая изгнания Ловчих из империи. Последнее было, конечно, очень «милым» жестом, но после него прошло достаточно лет, чтобы уже забыть и жить дальше. Но политика гильдии была другой. Настаивать на своем мнении он не стал. Бессмысленно. Нужно действовать спокойно и тоньше.
— Окончательно разочаровавшись в гильдии, Келлахан посмотрел на запретную для Ловчих территорию - империю Эренхаст, и принялся собираться в дорогу.
Едва слышно картавит. Дефект слабый, но когда волнуется, или, наоборот, слишком расслаблен (например, пьян), начинает картавить куда сильнее.
Достаточно отстраненный и флегматичный Келль кажется крайне медленным – обычно в разговоре, перед тем, как сказать какую-то фразу, он нарочно пропускает две-три секунды паузы, будто осмысливая сказанное собеседником; часто «отвлекается» и показательно рассеян. При разговоре обычно держит руки сцепленными в замок за спиной. Очень чутко реагирует на «внутреннюю грязь», под которой понимает, обычно, пристрастия ко лжи, насилию и предательству, излишнюю жестокость, ненависть, зависть. Перфекционист, идеалист, педант и крайне радикально относится ко всему «не идеальному»: либо надо поправить, либо сделать так, чтобы больше на глаза не попадает.
Уверен, что мир устроен по принципу «бумеранга» — когда-нибудь тебе либо очень больно прилетит по морде, либо завалит счастьем. Дожить бы.
Из-за того, что дух забрал практически четверть жизни, то Келлахану жить осталось не так уж долго, максимум – до сорока пяти лет. Вероятней – до сорока.
Исключительной силы маг стихии воды, может сотворить ледовое побоище практически ниоткуда. Физически развит, отлично плавает, хорошо держится в седле. Саблям и палашам предпочитает легкую глефу, наплевав на технический прогресс и прочее, прочее, ей орудует на высоком уровне. С огнестрельным оружием не дружит, и оно ему не надо. Вынослив, устойчив к низким температурам.
Обладает всеми навыками, которые необходимы Ловчим: превосходное знание бестиария Аргервельда, ориентирование на местности, навыки выслеживания, навыком первой медицинской помощи и так далее.
Образован. Свободно разговаривает, читает, пишет на родном итерийском, неплохо, с небольшим акцентом, разговаривает и пишет-читает на вейле и имперском. Знает много о мироустройстве, разбирается в магических тонкостях. Перечитал всю библиотеку Ловчих, не смог побороть только древние эллаские тексты.
серый анг по кличке Конь. Двухклинковая, короткая и легкая для своего типа, глефа с серебряной режущей кромкой. Пара ножей. Жетон-медальон в форме головы единорога, цепочка из серебра, несколько раз обернутая вокруг запястья, зачарованная на сопротивление магии разума и магии крови. Всегда есть с собой фляга с водой, из которой он никогда не пьет.
Планы на игру: почему примерно? Собираюсь закрывать Разлом и выжить, естественно.
Участие в сюжете: да, остальное на откуп мастера, я не против.
Связь: вы все и так знаете.
Келлахан только мрачно посмотрел на капитана эскадрона, но молча сел в экипаж, пристроился рядом с Филтиарном и таким же мрачным взглядом наградил Смотрящего, который, кажется, или не заметил этого, или очень умело сделал вид, что не заметил. В конечном итоге, бросаться на всех этих ребят с кулаками было совершенно бессмысленно, да и они были предельно... вежливы. Пришлось сделать тихий, медленный, глубокий вдох и так же тихо выдохнуть, чтобы убрать ненужную нервозность. Получалось из рук вон плохо, но Келль все еще пытался.
Их привезли в место из той серии, на которые Ловчие могут только смотреть с открытым ртом. Во-первых, Келлахан, как только их вежливо попросили на выход, выбравшись из экипажа, отметил тишину и чистоту улицы, а само здание, видимо, было какой-то гостиницей для богачей вроде дворян. В общем, людей, которые могли себе позволить так ночевать. Это было явно не про них и не про кого-либо из гильдии.
Капитан эскадрона производил двойственное впечатление. С одной стороны, странно было видеть у аристократа такую вежливость, с другой его действия никак не могли вызывать каких-то позитивных эмоций. А еще было крайне странным то, что эти самые эмоции у фон Гесса отсутствовали вообще. Келлахан видел в своей жизни спокойных людей. Но не настолько же.
Время, которое было проведено за выполнением заказов, тоже кое-чему научили Эйфина. Например, тому, что можно смотреть сколько угодно мрачно, но все-таки нужно наклонить голову в жесте вежливости. Потому что с аристократами тоже довелось встречаться, а они, как оказалось, были очень щепетильны в этих вопросах, и вон Александр это подтверждал в очередной раз, демонстрируя эту самую вежливость по отношению не столько к ним с Линшехом, сколько к Эльзбет.
Когда капитан наконец-то вышел за дверь, Келлахан вместе с остальными выслушал все, что им сказали, потом сел за стол и потер лицо ладонями, краем уха слушая то, что говорил Филтиарн. Значит, их все-таки четверо. Не трое и труп, а четверо. Значит, Серый жив. По крайней мере, Келлю бы очень сильно хотелось надеяться, что информация у императора и его пса точная. Даже было не важно, почти не важно, где находится Серый, было главным то, что он был жив.
Единорог устало положил руки на стол, одной из ладоней подпер голову, потом посмотрел на Линшеха. Про Зверя было логично и удивительного тоже ничего не было. На ушах стояли все, кто только можно, поэтому не удивляло, что император хочет избавиться от твари, или тварей, там уж как получится, с их помощью. Они, по факту, для этого сюда и приехали, но, правда, не по заказу венценосного юноши.
Последняя новость заставила Келлахана закрыть глаза и закрыть ладонями лицо, медленно потирая его руками.
Разлом.
Это тоже было, в общем-то, предсказуемо, если уж карты легли так, что пришлось Линшеху побывать на такой необычной аудиенции. Но услышать про это Келль, как оказалось, был не готов. Судя по тому, что они слышали про Разлом, то смерть он нес всем, кто к нему просто приближался, уж не говоря о том, чтобы что-то делать.
— Погово'гим об этом ут'гом, — хрипло, уставше и все еще держа спину прямой, будто копье проглотил, проговорил Келлахан, — Мы все сегодня слишком устали. Поэтому давайте с этой мыслью 'газделим сон после того, как поедим.