ЛАМБЕРТ IV ВИНЦЕНТ ХАРТВИН ОТТО ФЕЛИКС ФОН ГЕЛЛЕР
|
|
A dreamer with the fever to be great was all I ever want, was all I ever wanted |
Важные генеалогические сведения:
Винцент II Альберт Дариус Мариан фон Геллер — отец.
Альберт V Отто Кар-Йоханнес Зигхард фон Геллер — дед.
Оба мертвы.
Единственный сын ныне почившего императора Эренхаста. С юных лет воспитывался как наследник престола, но с той поправкой, что взойти на трон должен был не раньше двадцати пяти лет.
Имел многочисленных нянек и слуг вплоть до десяти лет, позднее количество окружавших его людей стало уменьшаться.
В детстве был ужасно капризен и требователен. Тем не менее, рано научился читать и писать, тянулся к знаниям, чем вызывал уважение учителей и родителей. Как и большинство детей, предпочитал забавы урокам, периодически пытался улизнуть с занятий, притворялся больным. Последнее никого провести не могло — Ламберт обладал удивительно крепким здоровьем. Серьезно болел он лишь единожды, тогда, когда ему было семь лет: провалялся в постели около недели, еще за неделю полностью восстановился. Частыми ранами были лишь сбитые руки и колени.
В детские годы мечтал стать капитаном корабля, ставил родителям представления, в которых он сражался с пиратами, много рисовал, читал приключенческие книги и вообще мечтал покорять мир — но, разумеется, не сидя при этом на троне. Одно время даже мечтал иметь Искру и долгое время надеялся, что она все же появится, только так и не смог определиться, к какой школе магии хотелось бы примкнуть больше всего.
Ближе к четырнадцати годам стало понятно, что никаких кораблей ему не светит.
После, в шестнадцать, стало понятно, что не видать и Искры.
Впрочем, это расстраивало не особо сильно, потому что к этому моменту в голове стал появляться разум, следом за которым пришло понимание, что править страной гораздо важнее, чем искать сторонних приключений и забав, творя при этом то, что по роду Ламберту не полагается.
Вместе с тем, просто так отказаться от попыток развлекаться хотя бы сейчас, пока можно, он не мог. С шестнадцати до восемнадцати лет Ламберт старался получать от жизни все то, чего он должен был лишиться, когда сядет на трон. Уходил в город, бродил по окрестностям, пару раз инкогнито напивался в тавернах, изучал жизнь простых городских жителей. Разумеется, ему хватало ума, чтобы не ходить одному, всегда рядом был как минимум один сообщник, способный, случись что, защитить особу королевской крови, и постоянно, благодаря везению, не иначе, обходилось без лишних проблем. Было понятно, что помимо сопровождающих людей были замешаны другие, обеспечивающие его полную безопасность, но волновали подобные вопросы мало: для Ламберта не было секретом, что и отец в его годы паинькой не был. Более того, если верить слухам, Винцент отличался дурным и тяжелым нравом, а юность его прошла в череде ссор с родителем.
Ламберт с удовольствием ходил на балы и приемы, общался со знатью, был осведомлен обо всех новостях и сплетнях. Там же он научился любезничать, красиво улыбаться, держать лицо и даже, когда становилось скучно, самостоятельно давать повод для слухов — о других, разумеется, не о себе. Собственная репутация волновала Ламберта настолько сильно, что он не только опровергал любые грязные намеки, но и зачастую не давал никаких поводов даже подумать о себе дурно.
Также он был осведомлен о политической ситуации, хотя, положа руку на сердце, относился к данным вопросам с некоторой халатностью. Бывал на нескольких важных собраниях и съездах, но из них вынес, в основном, то, что стоило бы попытаться быть максимально похожим на отца. Позднее вопросы, которые поднимались во время собраний, обсуждались непосредственно с императором, и это привносило больше ясности в происходящее.
Ламберт не сомневался, что у него есть еще много времени, чтобы со всем разобраться.
И это было наивной ошибкой. Отец умер при странных обстоятельствах, и у Ламберта попросту не осталось выбора, кроме как по праву занять его место.
Испытывает дурноту от вида крови, что пытается тщательно скрывать.
Голос громкий и звонкий, хорошо поставленный. Способен играть интонациями по мере потребностей.
Вредных привычек не имеет.
Передвигается тихо.
Старается всегда выглядеть соответственно положению.
Неплохо фехтует и стреляет, отличный всадник. Играет на фортепиано, умеет рисовать. Прекрасно танцует. Обладает отличной физической реакцией, быстро бегает, плавает несколькими стилями. Вынослив. Достаточно силен.
Получил прекрасное образование. На зубок знает историю империи, в свободное время читает много книг. Свободно владеет имперским языком, кьером и сейнатом, способен читать на итерийском и понимать отдельные выражения. Знает и соблюдает дворцовый этикет. Имеет в арсенале ряд грязных ругательств, которые, впрочем, использует крайне редко. Новые знания схватывает моментально, обладает хорошей памятью. Владеет навыком красноречия, проявляющегося иногда чрезмерно в силу возраста. Способен быстро принимать решения. Обладает яркими лидерскими качествами, ответственный руководитель. С легкостью идет против чужого мнения, а в силу возраста — так вообще с удовольствием и особым задором.
Из того, что не полагается Ламберту по праву рождения и правления, имеет небольшой альбом с заметками деда, перешедший по наследству от отца на семнадцатый день рождения. Носит на шее оберег, который, по сути, просто является безделушкой, купленной на рынке несколько лет назад, а на среднем пальце левой руки — перстень с фамильной гербовой печатью. Имеет личное оружие, пистолет и саблю, сделанные по особому заказу.
Планы на игру: грандиозные!
Участие в сюжете: активное участие, в случае необходимости попрошу мастера помочь мне.
Связь: есть у админов.
Было впечатление, что он делает что-то абсолютно неправильное.
Рядом с Александром правильность всех действий возрастала хотя бы из-за того, что за плечом всегда имелся человек, который поддерживал и высказывал собственное мнение. Периодически они спорили, доходило едва ли не до драк — односторонних, разумеется, когда раздраженно и по детской привычке замахиваешься рукой, а ее ловят и пережидают приступ гнева, — но всегда, абсолютно всегда была поддержка.
И сейчас Ламберт сидел в кабинете, задумчиво поглядывал в окно и понимал, что Александр вряд ли одобрил бы сегодняшний его шаг.
Он словно наяву слышал слова о том, что это опасно.
"Ваше величество, — мог бы сказать Александр, — это не просто Ловчий, это маг крови. Вы не будете видеться. Нет. Я встречусь с ним сам. Потому что я так сказал. Нет. Отстраняйте, но его ноги здесь не будет".
Дальше опять было то самое "нет", повторенное много раз, и Ламберт бы, пожалуй, многое отдал, чтобы услышать все это наяву, а не просто представлять. Сейчас, конечно, казалось, будто он разошелся, оставшись без надзора капитана эскадрона, порой чересчур подозрительного и переживавшего больше необходимого, но нельзя было постоянно опираться на его предостережения, особенно теперь, когда он был у Разлома и не мог самостоятельно встречаться с опасными личностями, особенно тогда, когда мог...
Нет, об этом думать не стоило.
В дверь раздался стук, после того, как Ламберт окликом разрешил войти, в кабинет заглянул охранник:
— Они во дворце, Ваше Величество.
Ощущение, что он не император, а нашкодивший щенок, стало еще сильнее.
— Подайте кофе на троих, — Ламберт понятия не имел, будут ли двигавшиеся сюда господа кофе, Рейно, да их вкусовые пристрастия были меньшим, что его сейчас было важным, но он, как гостеприимный хозяин, на долгую секунду задумался, а не попросить ли еще о чае.
Впрочем, в прошлый раз Линшеха Филтиарна, другого Ловчего и пока что единственного, кого довелось видеть собственными глазами, встречали не хлебом-солью, да и вообще все было более прозаично. Сейчас хотя бы оставалась родная и знакомая обстановка.
Ждать долго не пришлось, и если до этого Ламберт чувствовал сонливость и усталость, теперь они пропали, словно бы по волшебству.
Он сел на своем кресле, выпрямил спину. Сначала принесли поднос с кофе и какой-то мелкой, едва ли не декоративной выпечкой и тремя крошечными чашками, после наконец-то заглянул тот же самый охранник, спросил, впускать или нет.
— Да, — тут же отозвался Ламберт, стараясь выпрямиться еще больше.
Первые мгновения были самыми странными. Вот заходит один человек, вот — второй, за ними закрывается дверь... и в этих людях практически нет ничего особенного. Казалось, что присутствие мага должно каким-то образом ощущаться, но ничего подобного не происходило, и если бы Ламберт не знал форму Смотрящих, он бы, должно быть, не смог понять, кто из них Ловчий.
— Доброго вечера, господа. Присаживайтесь, — кивок был в сторону двух кресел.
Отличие показалось ему разительным, просто невероятным. Рихард Вогель (Ламберт намеренно называл его полным именем несколько раз, чтобы запомнить и не ошибиться ненароком) казался обычным человеком, одетым, возможно, просто и практично, имевшим несколько неаккуратную прическу, явно не соответствовавшую последней моде, но это все не было критичном и ни на мгновение не выдавало в нем Ловчего. Абсолютно ничего, хотя, конечно, была совершенно дурацкая надежда, что у него, например, через плечо будет перевалена шкура какой-нибудь твари.
Ламберт представил, что на это мог бы сказать Александр, выдержал небольшую паузу, а после этого заговорил вновь:
— Итак, мне доложили, что вас обеспечили всей необходимой амуницией, господин Вогель. Полагаю, в курс дела также ввели, — он коротко посмотрел на Смотрящего, фамилию которого, в отличие от имени Ловчего, практически моментально врезавшегося в память, пришлось запоминать, опираясь на фамилию начальника полиции. — И я
полагаю, что вы знаете, почему вы находитесь здесь. Заказ на существо, зовущееся Зверем, в данный момент исходит от меня.
