Стены эргентверской академии — тяжесть колон, пиритовый блеск и один сплошной звук; голоса, разрезающие тишину, шепотки — вязкие, эхо исходит на ритм, но это только в такт шагам; это не улей — это каменей, тяжелей, хуже, обращённые взгляды — стекло, помноженное на липкость янтаря [магистр верит, что всё дело в платье]; ей кажется [так говорить себе всегда легче, можно принимать свою слабость и право ошибаться, наедине], что все знают кто она, что она — и откуда, выжившая в Верейне — почти как титул, эволюционный венец фаталистичных достижений, орден, наколотый на саму память так, как на иголку — бабочка. Наличие стирает важность быть чьей-то дочерью, идеально селекционно [как дорогая собака или бесценная лошадь] выведенным аристократическим потомком, стирает классирование, уничтожает классификацию; только «ах, вы были там...» — не стереть, не вытравить, не спрятать за Гранью, это остаётся — и как клеймо, как мёд тянет взгляды; те — в спину — особенно ощущаемы, но ей привычна эта острота в районе хребта — это мурашки, изморозью, это стянутые корсетом позвонки, ощущаемые сталью.
Это она.

«Магистр»!
Окликнули, откуда-то сбоку [со стороны, где было разбито, ей до сих пор кажется, что по эту сторону стала чуть болезненней слышимость] — не в спину; голос возникает перед ней — обретает лицо, фигуру из дуговых линий и намечающиеся морщины; на чужую руку она роняет взгляд уже рефлекторно — это как отдёрнуть ладонь от пламени, как завопить новорождённому — сапфировая синь видится тусклой, измождённой; голос — не камень — спрашивает её о возвращении в Миок, как скоро, как, как, как — как заведённый, если шёпот стелется эхом, то назойливость бьёт по щекам; магистр ссылается на обстановку и планы, внутренне замерзая в неопределённости.
Приезд обратно в столицу — это будто не побег от смерти, а обещание, данное мужчине с глазами цвета бесстыдности.
Замкнутость Лунного Круга — мысленно вычерченная безопасность. Она качает головой в такт недосказанности — улыбается и думает о побережье у Дердра, о чайках; голос — и глаза такие же, как камень — замолкает и, принеся извинения [за что — ей не так важно, хоть за своё существование].

За то, что звук не терзает, и она — хочет — может пройти дальше. Очень хочется сейчас — по головам. Но пока не получается, удивлённые взгляды магистр готова разменять на восхищение — она в бело-красном, красное — это рубины в волосах и вышивка по лифу платья, пугающий на контрасте, но своеобразный траур [и здесь так удушающе мало зеркал] — она ищет хоть что-то, похожее на отражающее стекло — но вместо находит взгляд.
Знакомое лицо.
Янтарный мёд и маленькая бабочка.

Улыбка и шаг — запущенный механизм памяти; чародейка — имперка, изящное познание стихии, увлечённость изначальной магией; некоторые из итерийских магов поглядывают на таких свысока — птицы высокого полёта с вкраплением стервятников [однако чем выше — тем больнее падать; позволяет и она — лёгкую снисходительность, залёгшую тень в уголках губ, искру теплоты во взгляде — но та сразу гаснет, не получается, выгорает — и опустошает и без того выцветшие, обращённые на виконтессу глаза.
— Мисс Бейнфорт, — без титулов, Искра всех уравнивает со скальпельной точностью, острота лезвия — это о голосе, то, что не пришлось настраивать и сшивать на прежний лад после катастрофы, магистр говорит с механическим спокойствием, — Встреча с вами была предполагаема мной, но в данный момент абсолютно неожиданна.

Отредактировано Морканта Гваур (2020-10-27 18:50:34)