Разговоры о магии Фернандо любил. Его лицо мгновенно посветлело, а складка между бровями исчезла, будто ее никогда и не было.
- Да, все верно! - он всплеснул руками. - Это подвластно только магам призыва, а все благодаря тому, что мы заключаем контракт с духом. Знаете, одержимые тоже могут взаимодействовать с Гранью, но это иное взаимодействие, не такое, которое можно назвать добровольным. Маги призыва же лично соглашаются на взаимодействие с другим миром, кроме того мы можем еще и латать дыры в Грани. Они порой возникают, и...
Он запнулся, изумленно моргнул, глядя перед собой, потом посмотрел на графа фон Гесса.
В голове Фернандо начала складываться мозаика, образуя обрывочную картину.
- Вы хотите поговорить о тех разрывах в Грани, которые были в столице? Я лично помогал закрывать один из них, но о причине появления сказать ничего, к сожалению, не могу. Это какая-то магическая аномалия. Иногда случается, что Грань истончается.

- Не только. - медленно отозвался фон Гесс, останавливаясь. Они уже прошли больше полпути, и опустевшая у самой Академии, с началом заседания дорога, ведущая в городок, мало-помалу становилась оживленной, но он даже не заметил груженого по самую крышу расхристанного дорожного дилижанса, проскрипевшего колесами с боковой дороги на эту, ведущую к центральной улочке. Хотя тот проехал не дальше как в метрах полутора от них - Я хотел бы спросить другое. Вы, маг призыва, неужели не видели никаких истончений той самой Грани вокруг самого архимага?

Задумавшись на секунду, Фернандо покачал головой.
- Нет, не видел, но я и не применял магию в последние пару дней. Мне известно, что он был болен, возможно, дело в этом. И, погодите, откуда у вас такие сведения? Те люди, которые были с вами, маги призыва? Вы подозреваете в чем-то герра фон Тэга?
Фернандо даже предполагал, в чем именно. В появлении тех разрывов Грани в столице, но это было полной чушью. Архимаг наоборот следил за тем, чтобы все было нормально, он никогда не давал Фернандо поводов сомневаться в добропорядочности собственных намерений. И разве мог человек, приближенный к самому императору, как-то вредить остальным?

- Я хотел проконсультироваться - так же медленно, впившись немигающим, тяжелым взглядом в глаза молодого мага, ответил Рихард - Ведь архимаг - априори самый сильный маг в Империи, верно? Должен быть таковым. И несет ответственность за то, чтобы магия оставалась под контролем и выполняла свои функции. Поэтому я намерен поинтересоваться - что он думает по поводу тех разрывов и тварей что оттуда повылазили. Поинтересоваться - почему не он, а Легион забил тревогу. Почему не он, сильнейший маг Империи, а некий меченый и младший помощник закрывали пресловутый разрыв. Почему эти самые разрывы возникали лишь вблизи его дома, и только после его... болезни. Почему, не попытавшись разобраться, не явившись на совет к Императору, он уехал на Конклав, оставив угрожающую столице ситуацию неразрешенной. Почему в его доме было полно каких-то стабилзаторов. И почему маги призыва, побывавшие близ него, все как один, меняются в лице и твердят, что эта ваша Грань вокруг него сходит с ума.  Ведь с кем же еще консультироваться по таким животрепещущим вопросам, вы не находите? Разве что еще с тем, кто проводит с ним рядом довольно много времени, и, может быть, может поможет ответить хоть на часть из них.

Под взглядом графа фон Гесса Фернандо ощутимо разнервничался и вновь принялся терзать манжет рукава, даже сделала полшага назад, будто хотел сбежать, нахохлился.
- Это все похоже на обвинения, - заявил он, стараясь скрыть страх и сделать вид, что ситуация его рассердила. - Я понятия не имею, почему все это происходит. И, по всей видимости, кто-то обыскивал дом архимага, а делать это без его ведома не полагалось. Это можно было бы посчитать преступлением! И вообще, я все равно не понимаю, что здесь происходит и почему вы меня допрашиваете! Я же сказал, что архимаг болел, месяц назад он отправился в Итерию, и с момента, как мы с ним расстались в пути, я не видел его вплоть до самое ночи перед отъездом в Верейн.
Фернандо сделал еще полшага назад, сложил руки на груди, насупившись еще сильнее.
- И разрывы Грани были не только рядом с его домом, да, больше всего там, но все-таки! А стабилизаторы в доме могли находиться как раз для того, чтобы наладить ситуацию в столице.
Фернандо говорил все это и понимал, что нет, сейчас картинка не складывалась. Она сложится, если фон Тэг старался стабилизировать то, что находилось в самом доме, и если Грань выглядит иначе рядом с ним, тогда дело, возможно, в нем самом. Логика вступила в схватку с уверенностью в архимаге, Фернандо снова покраснел, прикусил губу и сильно замотал головой.
- Бред какой-то. Что вы вообще такое говорите? Вы хотите сказать, что это герр фон Тэг во всем виноват? Но это же чушь полнейшая! - он снова забыл, что общается с человеком, находившимся выше него по социальной лестнице, но уже разгорячился так, что не мог остановиться. - Нет никаких неоспоримых доказательств, в его доме может находиться множество различных вещей! Хоть стабилизаторы, хоть чучела каких-то виверн! А на совет он мог не прийти, потому что был болен. Наверняка дело именно в этом.
Закончив тараторить, Фернандо замолчал, часто дыша и почти с надеждой глядя на фон Гесса.

Зато на фон Гесса этот поток произвел неожиданно успокаивающее действие. Он едва заметно улыбнулся, отвел глаза, и принялся рыться за пазухой отыскивая портсигар. Потом сообразил, что стоит посреди улицы, и недовольно дернул щекой. Курить хотелось до одури. Нет, не был этот мальчик ни злоумышленником, ни сообщником. Чтобы так достоверно изображать непонимание и возмущение надо обладать не только великолепным актерским даром, но иметь еще и железную выдержку и логику. А человек, имеющий такую логику, уж сумел бы соорудить более внушительные аргументы, чем это страстное "чушь полнейшая". Юноша, просто, похоже попросту верит своему патрону и предан ему, а фон Тэг был из тех фруктов, что могут запорошить глаза вообще кому угодно.
- Пока еще, это не обвинения, а только вопросы. - мягко произнес он наконец вслух. - И, возможно, он ни в чем сознательно не виноват. Хотя то, что он не проявил к этим разрывам интереса, и не занялся ими сам, как этого, между прочим, требует его статус, вызывает у меня самые серьезные сомнения в его сознательном причастии к проблеме. Но проблема есть, и сидит она - в нашем архимаге. Сам ли он ее создал, или она сама в нем поселилась - это я и собираюсь выяснить. - он поглядел на юношу - В сопровождении мага разума и мага призыва. Если архимаг ни в чем не виновен - это разъяснится очень легко, и я с удовольствием принесу все надлежащие извинения. Но если окажется виновен... знаете, господин Лара, я бы советовал вам сегодня вечером, когда он вернется с заседания, держаться подальше от его комнат. Виновные часто очень не любят, когда их уличают.

Хмурый Фернандо кивнул, решив, что подальше точно находиться не будет, потому что хочет все знать из, так сказать, первых рук. Ему начинало казаться, что он единственный был дураком, которому ни о чем не говорили и водили его за нос все подряд, потому что сейчас, беседуя с графон фон Гессом, он вдруг узнавал много нового, к чему, пожалуй, готов не был.
И такой расклад его решительно не устраивал. Да, фон Тэг точно имел полное право что-то утаивать от своего третьего помощника, но не настолько же, чтобы потом его ловил капитан эскадрона и задавал какие-то жутко неудобные вопросы, на которые не было однозначного ответа. Да даже неоднозначного не было. Фернандо мог разве что говорить, что абсолютно ничего не знает.
Он снова покусал губу, потом и вовсе потыкал в нее пальцем, покосился на фон Гесса. По всей видимости, обвинения были очень серьезны, раз здесь находился не кто-то, а сам капитан эскадрона. Ну и ладно, что лично Фернандо его не знал, достаточно было услышать про статус, а там уже все становилось ясно.
- А что будет, если герр фон Тэг виновен? - спросил Фернандо после долгого молчания.

- Мы обычно говорим просто "закрывать". Руками, никаких других средств не используем, просто направляем поток магии так, чтобы он удерживал эти грани разрыва вместе. Можно конечно сказать, что склеиваем, но собственной магией. По сути, если свести концы разорвавшейся Грани вместе, они сами притягиваются друг к другу, но так может просто казаться, я не уверен, если честно. Оно все происходит практически само, главное - это схватить и соединить, - Фернандо пожал плечами. - Такое довольно сложно объяснить не магу призыва.
Было сложно объяснять даже магам других школ, потому что никто из них не понимал, как именно нужно работать с Гранью. А еще, разумеется, многие считали, что маги призыва не так уж необходимы в больших количествах, потому что разрывы Грани случались очень редко.
- Ничего сложного, но одновременно с этим - довольно... ну... сложно, в общем, - расслабившийся от привычной темы Фернандо пожал плечами.

- И закрыть такое может только маг призыва? Никакая больше школа такое не умеет? - фон Гесс,по-настоящему заинтересованный рассказом, почти машинально посторонился с дороги, заслышав топот позади, и спутника своего за локоть сдвинул, чтобы идти им обоим по обочине. Обогнав их промчалась целая кавалькада всадников и протарахтел высокими, на итерийский манер, колесами, чей-то элегантный экипаж.

- Ну да, это особенность школы призыва, - немного горделиво сообщил Фернандо, прищурившись и глядя на графа фон Гесса - был готов защищать собственную важность и уникальность. - У остальных ведь нет контрактера.

- А у вас какой контактер? - полюбопытствовал фон Гесс, уже откровенно улыбаясь. Этот парнишка нравился ему все больше и больше.  Он любил в людях такую вот одержимость своим делом, умел уважать и ценить таких людей. Собственно и сам таким был, только вот дело его было иным.

Вот тот вопрос, после которого все начинают насмешничать. Фернандо собрался с силами, состроил абсолютно невозмутимое лицо и гордо сообщил:
- Павлин.

- Настоящий? - Рихард ушам своим не поверил.

- Выглядит, как настоящий, - кивнул Фернандо. - Хвост, перья - все имеется. И даже голос такой же, как у настоящего.
О да, его контрактер орал так, что аж уши закладывало.
Никто не уходил не впечатленным.

- Потрясающе - фон Гесс рассмеялся так легко, словно и не было на душе никаких волнений, ни опасных планов, ни двусмысленного положения, ни вообще ничего тяжкого. Поистине этот мальчишка умел заражать собеседника собственной легкостью, а уж пронять Рихарда и вовсе было непросто.
Город был уже совсем близко. В окнах крайних домов ярко искрили, слепя глаза, солнечные блики. Из-за стен и домов доносилась какая-то музыка. На конклав съехались делегации со всех стран, и в Верейн, помимо магов, потянулись все, охочие до заработков. От торговцев до шлюх, от бродячих циркачей до известных певцов, карманники всех мастей и призванные следить за порядком во всем этом балагане, полицейские. Верейн, и в обычные-то дни яркий и праздничный, как и все городки возникшие вокруг учебных заведений, городок, в котором верховодила веселая студенческая жизнь вперемешку с академической муштрой, где на каждом углу соседствовали трактиры и книжные лавки, а по вечерам на любом углу можно было встретить подвыпившую компанию молодых людей с пьяным жаром обсуждающих не собственных подружек, а какой-нибудь магический элемент, или хихикающую стайку девиц, планирующих какую-нибудь каверзу над каким-нибудь привлекательным наставником, или парочки,где двое вперемешку с поцелуями, хвастали друг перед другом своими достижениями. Теперь же этот самый Верейн весь целиком словно преватился в настоящую ярмарку, и звуки скрипок и дудок, голоса зазывал, смех и разноголосый гул заполонили его с самого утра, не собираясь тратить времени в ожидании вечера.  И традиционная "стража" у ворот, чья служба во все времена была полнейшей синекурой, сейчас была расслабленнее прежнего. Молодые люди охотно болтали и со входящими и выходящими, словно сегодня и караул был одним из видов развлечений. Фон Гесс со своим спутником уже были совсем близко, до них долетали даже обрывки смеха. Фон Гесс хмыкнул неодобрительно, но с нотками снисхождения. Молодежь, да еще и обычные рекруты, что с них взять. Хотя за такое поведение начальнику местной стражи все-таки следовало сделать выволочку. Ну куда это годится. Этот вот явно на все махнул рукой, любезничает с какой-то белокурой девицей, вроде бы документы проверяет, а сам на них и не смотрит. А этот? Ворон считает, что ли?
Молоденький стражник, стоявший у ворот лицом к дороге, и, следовательно, к Академии, оставшейся больше чем за километр за спиной, смотрел в небо, и действительно с разинутым ртом. И глаза его становились все круглее и круглее. Да еще и другого дернул за рукав, не отрывая взгляда, рукой ткнул - мол посмотри.
- На что они смотрят? - фон Гесс сам не понял, что спросил это вслух, и, машинально, тоже обернулся. Ну на что там смотреть? На очертания Академии на фоне неба?
И замер как вкопанный, не в силах поверить тому, что видел, и даже, кажется приоткрыв рот.

Фернандо все еще улыбался, когда заметил изумление стражников, а затем и его спутник обернулся в противоположную сторону, будто там, позади, могло быть что-то не то.
А не то как раз и было. Глаза Фернандо округлились. Сейчас не нужно было применять магию, чтобы понять, что происходит, но он, маг призыва, видел больше обычного человека. Сияние над академией не было обычным магическим явлением или следствием празднования Конклава. Все было в разы серьезней и даже хуже.
- Рейно... - пролепетал Фернандо.
Оторваться от зрелища не получалось.
То, что видел Фернандо, никогда ему раньше не встречалось. Грань содрогалась так, как тонкая осина ветру, шла рябью, и это было и красиво, и пугающе одновременно. Нужно было бежать, потому что такое точно не могло пройти бесследно, Фернандо это осознавал, но его ноги приросли к земле, а сам он побледнел, как будто перед ним стоял оживший мертвец или что-то столь же кошмарное.
- Нужно бежать. Мы должны... - губы едва шевелились, а язык заплетался. Фернандо, сам того не осознавая, говорил очень тихо - шум вокруг нарастал, кто-то ликовал, глядя на прекрасное явление.
Договорить не получилось - грянул взрыв, волна воздуха бросила в лицо пыль, а Фернандо вцепился в локоть графа фон Гесса, инстинктивно спасаясь от падения.

- Магическая, - промямлил Фернандо. Отвечал он с запозданием, когда удавалось осознать, чего же от него все-таки хотят. - Грань...
Он присмотрелся, но сейчас, когда все после взрыва практически улеглось, с Гранью ничего не было, она была в порядке и не вызывала никаких переживаний, что казалось достаточно странным, потому что так быть точно не могло. Он своими глазами видел, как она содрогалась, а теперь перед Фернандо было чистое небо и ровная Грань. Ничего необычного.
- Она такая же, как и обычно, - Фернандо непроизвольно потрогал ухо, ойкнул, когда понял, что сам себя испачкает кровью, почувствовал, что опять становится дурно. Коснулся носа, посмотрел на пальцы и пару раз моргнул. - Там же люди, граф фон Гесс, там же все архимаги, Рейно!
Фернандо сбросил руку фон Гесса, подскочил на ноги, рванул к академии, но через два шага замедлился.
А что, если никто не выжил? Что он тогда будет делать?

- Там сейчас нет даже трупов - Рихард тоже поднялся, насилу откашливая удушливую пыль, набившуюся в легкие. Надо же, а раньше не замечал, что она мешает дышать. В том, что сказал - был уверен. Будь это просто обрушение - под развалинами могли бы остаться живые. Но он видел, как взрывы превращают оказавшихся в эпицентре людей попросту в кровавую пыль. А уж взрыв такой силы...и. увидев, что юноша кинулся назад, рявкнул - Фернандо! Назад! Туда нельзя.
Мысли в голове все еще были бессвязной кашей. Проклятье, ведь сейчас начнется настоящая паника! Что-то надо делать, а как? Тут не Эргентвер, где полно полиции и соорганизовать население куда как проще. Да тут еще и не население а магическо-студенческая вольница, будь она неладна! Проклятье, проклятье, проклятье. Разузнать о количестве пострадавших и организовать помощь. О том, что пострадавшие - есть, можно было не сомневаться. Одна перевернутая телега с истерично бьющейся лошадью была совсем рядом с ними, и к ней уже бежали городские стражи. Дальше, по дороге к академии, сквозь пелену оседающей пыли тоже виделось какое-то движение и дикое ржание лошадей, проглядывали силуэты опрокинувшихся карет и выбирающихся людей.
А паника начиналась.За стенами города в самый момент взрыва стихла музыка, а сейчас слышались вопли, из ворот выбегали люди, желающие узнать, что случилось, и, скоро они превратятся в настоящую толпу - перепуганную и неуправляемую! Во имя Рейно, сейчас хотя бы сюда Изольду с дюжиной эскадронцев! Местная полиция? Иди знай, где они тут расквартированы и как их вообще соорганизовать? Фон Гесс лихорадочно пытался вспомнить имя начальника Верейнской полиции, и, цапнул молодого мага за руку раньше, чем понял, что все-таки вспомнил.
- Беги в город. Найди Гюнтера Байера, начальника полиции. Расскажи что произошло, и передай от меня - патрули по всем улицам, всем находиться в домах, и возможно, готовиться к спешной эвакуации. Никого не выпускать за ворота. А самого его я жду здесь. Точнее там - Рихард отмахнулся в сторону руин академии.- И наместника, как там его...Бибера! Пожалуйста!

Фернандо замер, удивленно моргнув, обнял самого себя руками, а потом кивнул.
Где искать сейчас наместника, он не знал, голова не соображала, но можно было останавливать стражу.
Бежать не получилось, но когда Фернандо шел, дрожа коленями, он постарался набрать хоть сколько-то приличную скорость, чтобы никого не задерживать. Руины академии, казалось, смотрели в спину, Фернандо почти физически ощущал потусторонний холод и боролся с желанием обернуться.

Отредактировано Фернандо Лара (2020-10-26 20:26:31)

Мир вдребезги как витраж, от стекла — и сразу в пыль; она думает о совсем простых вещах за секунды до.
А потом всё вокруг перестаёт быть.

Даже если в эту секунду лишиться сердца — отсутствие чувства к блаженству не привело б; казнящий напев и сгущенный жар — и следом осязаемая, кричащая пустота.

Её швыряет к двери — спустя оборот, когда привычность ворочается и стонет [переворачивается градусов как минимум на сто] — щекой холодной к окну, виском — будет больнее, простые мысли о простых вещах — остриём [но это просто впившаяся заколка] магистр пытается дышать, и с несоизмеримо мелко думает о причёске; стон — совсем тихо — немой вопрос, потом только понимает — свой, и тут же засохло под языком, зацарапалось в горле; жар, отрезвляющий как снежный ком, струится от висков; сознание собирается по пылинкам — Верейн, фон Тэг, скандал, катастрофа, — дальше чисто мысленная удушающая пропасть, между рёбрами как обрыв — больно, почти физически, дальше — взрыв...? Пальцы не слушаются от дрожи, заколка, упавшая мимо перевёрнутого каретного пола, — вместо серебра отливает красным, но она не видит — слышит только жалобный звон.
В наступившей вокруг тишине — страшный.
До одури.
До того, что сковало льдом.

Так чувствуют себя люди, пережившие шторм. А море целует остовы.
Костей.

Но это, конечно, ложь. Руки находят излом — то, что было дверью, поддалось легко [как сговорчивы могут быть калеки] — небо, судорожное как мираж [законный верх после покорёженного потолка], — потускнело; магистр думает, — больше ворочает мысли, от виска к виску, где сладко и горячо — «как», и родное ему — «почему»; помнит, что не оглядывалась назад; помнит, как ждала экипаж, и волнение было нервозностью — не животной тревогой, оказалось наоборот.
Воздух кажется мёртвым.
Пальцы похожи на лёд.
Порыв обнимает за горло — тянет назад, заклинает, зовёт, — [это рефлекторность бабочек, выбирающих огонь] — инстинкт зачарованности, сковывающий хребет — это эрзац надежды и подражающая вере модель — «обернитесь назад, посмейте» — и руки до живости горячи.
Магистр обнимает себя за плечи [ей больно, жар сползает от виска к ушибленному запястью, но]. Оборачивается на академию, которой больше нет. 

То, что она готова была ждать как дурную весть, случилось сейчас.
И здесь.

Воздух тяжёл как свинец, и вдох заполняет душной упокоенностью — так спокойны безмолвно кричащие и люди, унесённые морем.
Её не смущает ни оторвавшийся шлейф [она слышала треск, но он был спрятан за криком — кто-то звал на помощь и скрежетала моррова дверь], ни рассыпавшиеся по плечам волосы, тускло горит ссадина на щеке, над ухом — багряно [на уровне чувства, она не касается виска, будто рука не слушается] и мокро.
Её не впечатляет изменчивая неизбежность смерти.
Пыль на рукавах. Совсем немного красного. Нет, показалось — правда пыль. Единственная красная капля — на плече.
Верейнской академии больше нет [и всех-всех-всех, ворох улыбок, жалоб и взглядов, лица, составляющие витраж, а стекло продолжает биться, ничего, ничего, ничего — из чувства ничего, и это пугающе душно, холодно, пусто, до осознания — целая вечность, пролегающая кривой по излому.]
Казалось, что она знает, чем это кончится.
Хотелось узнать обо всём как минимум в Миоке — или за стенами помесья в Дердре; воздух — свинцовый всё ещё — доносит чей-то всхлип и отчётливость слов [она слышит это как люди, ещё не пережившие шторм, смысл плавно невнятен как сквозь свинцовую толщу], а на втором порыве ветер целует её прямо в маковый на щеке росчерк. Это отрезвляет — возвращает, сознание из абстракции становится абсолютным — только руки — всё же — дрожат.
Кажется, это пока не исправить. Отрешённые до уровня механизма вещи очень легко поддаются излому. Шаг — исправность, следом — второй. [Магистр-стихийница, сидевшая рядом с ней, вытаскивает за руку захлёбывающегося нервным кашлем коллегу. Одной — своей — рукой. Вторая у неё сломана в выпирающую кость — сквозь атлас рукава, Морканта не смотрит].

Стынущее в груди разгорается до ожога.

— Есть раненные, — остаётся идеально верным из всего только голос, звучание, но не смысл произнесённого; она смотрит на целительницу и архимага самую малость отрешённо, в череп изнутри болью бьётся рябь, покрывая всё перед глазами судорожной дрожью, — Им можно помочь.

«Нужно» — но кто говорит о заботе.

А ей — ей хочется говорить, когда из трясущегося в ознобе мира вокруг ясным для глаз становится только Мередит.
Магистр молчит.
Всё несказанное банально до тошноты.
О правоте, безумии, катастрофе, ломкости материй; о красном на руках менталистки, о том, что они единственно выжившие, о том, что им всем надо срочно в Итерию — осколком, остатком; несказанное — это то, что почти вся верхушка конклава погибла, истлела, перестала существовать [это хуже всего, хуже, ничего не остаётся, наверное, даже духа, к горлу подкатывает тошнота, магистр стоически сжимает зубы] — это и так все понимают, нет — так дойдёт позже, как запоздала бывает боль, а дальше — дальше только хуже.

Потому что за «дальше» — головокружительное ничего. Скандал и всеобщий траур — только кромка, грань, начало.

Она думает о бабочках.
От тех остаётся хотя бы горстка праха.

— Мы в состоянии добраться до Верейна?
«Нам нужно» — но кто говорит такое губами, восковыми от неверия. Она думает, что может, хочет в это верить — боль, возникающая в виске, всего только звон — багряный и резкий, и мир обретает грань — но это только если держать голову со спиной прямо. Платье цвета инея — по подолу у самой земли оттенок «пепел». У самой земли стеклянные глаза со смеженными веками.
У неё такие же сейчас. Наверное.
— Мы можем рассчитывать, что вырвавшийся магический поток на настоящее время стабилен? — она не смотрит вниз, пальцы целительницы цвета маковых полей, глаза... маг призыва.
[Воск определяет тон] — и безэмоциональность вопросов перекраивает их в утверждения. 

Ей бы — правда — хотелось верить.

*совместно
- Будьте любезны успокоиться, господин архимаг. - сухой голос фон Гесса хлестнул, не хуже пощечины, и взгляд вперившийся в беснующегося итерийца стал совсем ледяным.  - И попридержите ваши угрозы. Если бы не снобизм этого вашего магического сообщества, я бы арестовал фон Тэга еще до начала Конклава. Затем и приехал, под первым попавшимся предлогом, что мы подозревали неладное. Привел с собой мага Призыва, чтобы подтвердил подозрения. Он и подтвердил. Но попробуй я там хоть лишнее слово сказать - вы бы меня на части разорвали, скажете нет? Я ведь видел тогда ваши лица. И, как полный идиот, пошел на поводу этого снобизма, решил не провоцировать, дать вам возможность отзаседать, и взять его уже после. А куда смотрели вы все, во время начала. Вы же маги. Вы. Не я, не Смотрящие, которые не умеют видеть эти ваши Грани, будь они неладны. Мы могли только подозревать, а вы- видели своими глазами. Видели, что с ним творится неладное, но сидели с ним в одном зале, да блюли совместные интересы. Зато теперь, постфактум, бросаетесь угрозами, о которых стоило бы подумать дважды. Поэтому, будьте добры успокоиться, взаимные упреки и обвинения несколько запоздали. Вы улетите из Верейна немедленно, на площадке приземления стоит готовый дирижабль, который доставит вас куда пожелаете. Но не раньше, чем вы окажетесь способны к внятному диалогу, благо, много времени он не займет.
Он говорил спокойно и холодно, но Смотрящие, явно не понимавшие в чем дело, спешиваясь, медленно рассредоточились в цепь по одному, ожидая результатов переговоров. Фон Гесс не был им прямым начальником, и они вполне могли начать действовать самостоятельно, но пока - ожидали. Хотя лица многих уже каменели, как у людей, готовых к любым неприятностям. Они не были посвящены в историю с фон Тэгом, зато видели факт - академия рухнула, и удрала оттуда одна лишь итерийская делегация. Так не они ли виновники происшествия?  И теперь пыжатся, обвиняя весь свет, явно для того, чтобы их самих не заподозрили? Так тут еще вопрос - чьей стране придется ответить за случившуюся катастрофу. Мысли эти читались на всех лицах без особого труда. А лица у этих, как на подбор, здоровенных ребят, в насквозь пропитанном пылью драконьего камня снаряжении, которым было глубоко наплевать на все могущество любого мага этого мира, были очень, очень выразительны. 

- Никакого диалога не будет, граф, - процедил о'Райли. - Вы имеете наглость намекать мне на нашу вину. То, что выжили мои люди - это исключительно мое решение покинуть Конклав, в котором погибли мои более доверчивые коллеги. Доверчивые, алчные, жадные. По приезду в Эргентвер я пройду проверку у мага разума, при императоре, и Рейно вас сохрани сделать хоть еще один намек в том, что виноваты маги, а не вы. Это ваши проблемы, что вы не задержали его до Конклава, а вломились на начало заседания. Это ваши, имперские проблемы. Мы друг друга поняли, я надеюсь?

- Не до конца. - казалось фон Гесс становился все более спокоен, по мере того, как горячился архимаг. - И я не имею никаких намерений подвергать вас проверкам. Меня интересует лишь одно, и был бы весьма признателен за внятный ответ. После - вы имеете полное право бросаться упреками и угрозами сколько пожелаете, разбираться с ними будут совершенно иные инстанции. Я прошу вас рассказать, что случилось на Конклаве, после того как я оттуда ушел. Что сделал фон Тэг?

Маредит поморщился.
- Он привез в империю изначальную магию. На себе. В себе. И был собой максимально доволен. Вам это вряд ли о чем-то скажет, граф. А объяснять долго и подробно я не имею возможности. У меня ранены маги, и нам больше нечего делать в империи. То, что Густав смог вернуться в Эренхаст после того, что сделал в Пепельных холмах, и Эренхаст не предпринял вообще ничего - это не дипломатический скандал, граф фон Гесс. Это преступление против человечества. И виноваты в этом вы, имперцы. Мой, теперь мертвый, специалист магии призыва сказал, что это не конец. Это были последние его слова. Отзовите Смотрящих, раз вы посланник императорской воли, и дайте мне мага призыва. Я должен проверить.

Фон Гесс медленно вдохнул, и сделал значительную паузу, прежде чем выдохнуть. Значит, все так. Меченый был прав. И ун Осгерд тоже. Он оглянулся на Смотрящих, как будто только что вспомнил об их присутствии за спиной, заметил один из вызванных фургонов, который направлялся к руинам, но, заметив покалеченную кавалькаду остановился рядом.
- Сделайте одолжение, господа, помогите тем, кто ранен, забраться в фургон, и обеспечьте помощь. Господин Шнайдер, не будете ли вы так добры, отправить в Верейн вестового. Там...
Он не договорил. Топот бешено мчавшихся коней, заставил его посмотреть еще дальше назад, и, впервые за весь этот непонятный день, попытаться улыбнуться. С облегчением. Потому что из Верейна бешеным галопом мчалась кавалькада всадников, ведя в поводу еще одну неоседланную лошадь. Подлетев, они резко осадили коней, и пососкакивали на землю, оттесняя от него Смотрящих, которые, впрочем, уже отходили, рассматривая итерийцев, чтобы определить кому необходима транспортировка а кому - транспорт.
Только сейчас фон Гесс увидел среди своих людей еще одного. Вот уж кого не ожидал обратно так скоро, зато как же он был ему рад. Почему так скоро вернулся, почему один, успеется еще спросить. Как смешался с его людьми - тоже в общем понятно, ведь было велено никого кроме военных из ворот не выпускать, так видимо его и выпустили, приняв за одного из его людей, раз уж видели их у ворот вместе.
- Фернандо! - подозвал он юношу, и даже не дожидаясь, пока тот подойдет - повернулся к итерийцу
- Вот и маг призыва. Позвольте представить, господин О'Райли. Фернандо Лара, маг призыва. - Изольду и своих эскадронцев, которые, проведав о катастрофе, весть о которой мгновенно облетела город, не раздумывая рванули к академии, в которой и оставили своего капитана. - Мы оба в вашем полном распоряжении. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы, если ваше состояние позволяет, помогли бы нам оценить последствия катастрофы, и возможные угрозы.
Он медленно выдохнул
- Я не политик, господин архимаг. Не маг, и не Смотрящий. Я солдат. Возможно, я плохо выполнил свое дело - но предвидеть магические катастрофы - не удел тех, кто не видит эту самую Грань. Но сейчас мы должны по мере возможности обезопасить город, в котором живут сотни юных будущих магов. И проверить - не осталось ли живых после взрыва. Мага такого уровня как вы - у нас сейчас нет, и я был бы очень благодарен вам за помощь. Ваших людей мы доставим в город, и обеспечим надлежащую помощь. Как только вы поможете нам проверить руины - дирижабль доставит вас куда пожелаете. Но и если не захотите помогать - задерживать вас я, разумеется не стану.

Сколько суеты.
Маредит молчал, пока смотрел за всем этим, хмурился и понемногу остывал. Посмотрев на подскочивших всадников, о'Райли нахмурился еще сильнее.
- А теперь послушайте меня, граф. Я говорю вам как политик, как маг, как бывший Созерцатель Итерии, как ученый и как единственный архимаг, который остался в живых по счастливой случайности и немного еще здравому смыслу. 
Он помолчал, потом посмотрел на фон Гесса.
- В руинах нет живых. Никого. Выжить после этого невозможно. И меня интересуют не руины. Вы слышали треск и то, как дрогнула земля?

Рихард кивнул, и нахмурился вопросительно и напряженно. Треск?
- Толчок. Но не треск, все же я был куда ближе к городу.

- А я слышал, - сказал архимаг. - Сначала я думал, что это мои ребра. Но нет. Вот, что меня волнует. Поэтому еду я и маг призыва. Вы тоже, если желаете. И все. Я предупреждаю, граф, это может быть последняя поездка вас и вашего человека. Я не знаю, что мы увидим и с чем столкнемся.

Рихард и бровью не повел, хотя мысль о том, чтобы тащить юношу к возможной опасности - не радовала. Но разве был выбор? Он молча указал одному из своих  подвести Маредиту свою лошадь. Сам же направился к юному магу

Отредактировано Рихард фон Гесс (2020-11-01 15:21:05)

Сжимает кольцо в ладони. Крепко — пока не чувствует боль, до костяшек — побелевших [хотя куда ещё]. 
Металл жжёт — не холодом, тяжестью долга, достоинством ноши; обрушилось бы на плечи, но почему-то — только — сковывает позвоночник. Разрыв, Империя, удар, король, разлом, Ловчие — мир складывается по кусочкам, но грани — всё так же острые.
— Да, господин архимаг, — коротко и осколочно, полуслово, полутоном — брошено, и брошенным без внимания остаётся простой вопрос: «куда»? — к худшему, подтверждать самое страшное, спастись от смерти и опять бежать, выжидать просчитанную вероятность [Коннор, огранённый в лёд, редко ошибается, и ей больно раз за разом это самой себе напоминать] — как на убой, но хуже, с полным принятием.
Как жертвенность. Как обречённость. Как надежда, что всё обойдётся.
Он, конечно, всё понимает.
Все они.

Она позволяла себе думать о кольце архимага.
Тутулованность признания. Символизм полученной власти. Могущество абстракции.
Позволяла [прошедшее — как отрезанное от насущного ножом]. Но это было в мире до — упорядоченном и амбициозном, в соблюдении правил на идеале взращённом — там магистр не замораживает мертвецов и носит заиндевело белые платья, а на кольца же не хватает пальцев.

И сейчас.
Она держит его в кулаке [потому что правда, не хватает, из под слоя пыли поблескивают бриллианты — и сапфир, синюшный, поддёрнут льдом — она думает, невпопад, что у Коннора были такие же глаза].
Чувствуя горечь на губах и колотый лёд — но это на ладонях, лишнее и остаточное.
Пусть в одной отрезвляюще тяжело. Три часа — мало? много? [вечности в этих трёх — сколько?]

Выжить.
Если ты дышишь, это очень парадоксальный долг. Но она выживет, конечно, станет существовать — с настоящего — по оглашенным правилам, самую малость поломанная [с сожалением изделия из стали], — и теперь всё, что было опорой, стало покорностью, штырём над рёбрами; выжить, сохранить, покинуть, доложить [всё равно что быть немного слугой с зачарованным сводом команд — и немного баньши, кричащей, что скоро весь мир обратится в прах] — яснее ясного, и в простоте есть место обречённости.

Возвращение домой — лишь временная безопасность, эрзац отсрочки, надежда, умноженная на аванс — катастрофа не отгремела, только начинается — сила без конца и края рано или поздно доберётся до них, до всех, — архимаг одушающе, оглушающе прав; объективизм — неизбежность. И какие-то мелочные глупости.   
Вроде надежды.
Простые паттерны — не поддаваться панике. Держать спину прямо. Действовать. Не подвести — то, что осталось, то, что у них ещё есть; это магия, вырванная и вырвавшаяся на свободу — не её родная, первобытная, абсолютная, разрывающая, изначальная; страшнее глубины, волны накрывающей, бури и шторма, ледяного осколка, вонзающегося в глазницу и пробивающего горло; не её — не их вовсе, давно утерянная, оставшаяся в трухе веков, в легендах, в магической теории [всё равно что читать о свече, когда небо объято огнём] — они не удержат, они не — нет, обрыв, мысль, в опасном пике нисходящая к отчаянию.
А Морканте и так.
На крупицу — страшно.

— Я поняла вас. Три часа. Однако, Маредит, — громче разве что тишины; отсутствие официальности будто выродит желаемое в реальность, — Постарайтесь всё же вернуться. Мы все потеряли здесь слишком много. Слишком. И я бы не хотела, чтобы в докладе королю звучало и ваше имя.

Если выживет, то скажет всё сам.
Наверное, криком.

Она слабо улыбается — никому, ни ситуации, ни миру, только что этим мимолётным мыслям.
И возвращается к насущному — кивает, запоздало; оборачивается, отворачивается, отходит, на ходу оправляя волосы [больше проскользнувшая нервозность, чем забота] — боль в виске грянет резко, но мелочно, будто звон колокольчиков; она пересиливает себя, разменивает нерв на проложенный алгоритм — указывает Смотрящим [на что-то годных в сложившейся ситуации] на кристально укутанного Коннора, но сама держится поодаль — вдруг им станет очень холодно? — ищет глазами Иду, находит — и тех, кто может идти [обнадеживающее большинство]; магессу огня, сидевшую рядом на конклаве [теперь ожоги — не самая страшная память]; горько — быть лучшими, сильными мира, что был до — и теперь ошалевшими, разбитыми, изломанными. Магистр сжимает в кулаке кольцо архимага — амбициозно торжествующее ничто; это теперь — просто часть алгоритма.
Просто долг.
А Империя — пусть отвечает, только изменится — что? Нет, не стоит — о страшном. О нём она скажет потом — сейчас мысли заняты льдом, прямо и обобщённо — ей почти жаль, что она не может залечивать раны, а только оставлять память для мертвецов.
Не залечивает. Отупляет. Она держит смутно мерцающую руку у головы — волосы в том месте, покрасневшие, слиплись; и это даже перестаёт ужасать — только звон битой колокольцами болезнетворности, уверенные шаги по направлению к прибывшим фургонам.

Не с разбитой головой заранее выносить приговор — пока, право, с Эренхаста хватит и чистых бинтов.
И ванны. С лавандой. Но это всё — тоже на будущее. Как неизбежность и неисправность.

Отредактировано Морканта Гваур (2020-10-31 19:59:40)

*совместно

- Я постараюсь, - ответил Гваур архимаг. В его планы не входило сегодня умирать, но он действительно не знал, чем обернется милая конная прогулка.
Он медленно, морщась от боли в ребрах и дергающей боли в ноге, сел в седло. Ему помог один из солдат, которые прибыли последними, и о'Райли ничего не сказал, решив, что сейчас не время для неуместной гордости. Он давно уже не был молод, и так же давно предпочитал кареты верховой езде, но что поделать...
Идти рысью не представлялось возможным. Похоже, ребра все-таки повреждены, и на каждом движении лошади о'Райли хватался за бок, а потом плюнул на все и заставил лошадь идти просто быстрым шагом. Он не мог сейчас выдержать пробежки, хотя, возможно, если бы от этого зависела его жизнь...
Руины академии казались какой-то насмешкой.
Величественная и огромная, она сложилась, как карточный домик, не уцелело ничего, даже стен - просто груда камней, стекла и черепица везде, разбросанная на много миль вокруг. Маредит смотрел на руины долго, пока они проезжали, и хмурился, хотя в его глазах было что-то, похожее на сожаление. Из-за глупца и безумца фон Тэга, из-за неспособности империи остановить таких преступников, погибло столько людей... и ладно бы алчный Конклав, но ведь здесь были преподаватели, здесь были слуги... невинные души, которые загубил один-единственный ублюдок, получив одобрение таких же выродков.
Это все было куда печальней, чем многое, что случалось в жизни итерийского архимага.
И в один момент, повернув голову и посмотрев вперед, Маредит увидел его. Гигантский разлом в земле, как будто какой-то великан в ярости раздробил саму плоть земли; он тянулся так далеко, что, наверное, придется потратить какое-то время, чтобы дойти до конца. Конь всхрапнул, прижав уши, и о'Райли снова нахмурился.
Плохо. Животные хорошо чувствовали беду.
- Как вам зрелище, граф? - мрачно поинтересовался Маредит.
Он ткнул коня ногами, заставляя его подходить все ближе и ближе к краю пропасти.
- Рейно всемилостивый... - Рихард смотрел на разлом, не в силах отвести глаза. Как такое вообще возможно? Он видел разломы в земле, которые оставляли землетрясения, но это было выше всякого понимания. Это была не просто трещина. Это было похоже на огромную, распахнутую пасть самой земли, как некоего чудовища. Изломанную, с неровными зигзагообразными краями, торчащими из откосов "зубами" каменных глыб, залегавших под слоем почвы. Рейно всемогущий, как же такое вообще возможно? Он сам не заметил, как опустил руку с поводьями на шею лошади, которая сама остановилась, недовольно отворачивая голову. А он смотрел и смотрел. Хоть с этого места видел лишь уходящий вглубь откос противоположной стороны. На какую же глубину он уходит? И что там, на дне? От этой мысли ледяная дрожь прошла по спине и заставила содрогнуться. И еще раз, при мысли о том, что если все это случилось бы не здесь, а в Эргентвере? Рейно, столице Империи пришел бы конец.
Он буквально заставил себя оторвать взгляд от разлома, и спешился.
- Господин О'Райли! Я бы не советовал вам подъезжать туда верхом. Края могут оказаться сыпучими и под весом лошади податься вниз. - голос походил на карканье больной вороны, но хоть не выдавал той дрожи, которая колотила его душу.
- Тогда помогите мне спешится, граф. Я, кажется, неплохо ударился ребрами, - Маредит поморщился. - И вообще подстрахуйте меня. Я уже давно не молод, а мне нужно подойти к краю. И вашему подчиненному тоже.
- Я не его подчиненный, - глухо ответил Фернандо.
Он понятия не имел, куда его ведут и для чего, от мысли, что нужно проходить мимо академии, под обломками которой погребено такое количество людей, становилось не по себе. Никто не заслуживал смерти, и ему казалось, что все они поступают очень глупо, когда даже не пытаются помочь тем, кто там был. Вдруг остались живые? Не могло же их всех, как одного, прибить камнями!
Но Фернандо зачем-то вели все дельше, и когда он увидел огромную трещину в земле, стало понятно, почему, но лишь отчасти.
Одно обрушенное здание не могло так подействовать на близлежащие земли.
Фернандо посмотрел дальше, пытаясь понять, где заканчивается эта трещина, но конца ее не увидел - перед глазами все плыло, пришлось несколько раз моргнуть, чтобы картинка стала четче.
Подходить ближе не хотелось. Серая лошадь под ним нервничала, перебирала копытами и фыркала, и Фернандо одной рукой бездумно поглаживал ее по шее, второй сжимая повод так, что заболели пальцы.
Переборов себя, Фернандо перекинул ногу, а после неловко спешился и покачнулся, ухватившись за седло, чтобы не упасть, несколько мгновений постоял у лошади.
Рейно, если все это произошло из-за фон Тэга...
Фернандо пробрала дрожь.
Он обхватил плечи руками и сделал несколько шагов вперед, остановился, заглядывая в зиящую темную дыру и на первый взгляд не увидел в ней ничего странного - простая трещина в земле, какие бывают во время засухи, ничего особенного, вот только то, какие она ощущения вызывала, не было нормальным и обычным.
- Да все равно, юноша, подчиненный вы или нет. Мы здесь не для этого, - поморщился Маредит. - Будете дальше пререкаться?
Сил на споры у Фернандо не было, он даже не нахмурился - просто шагнул еще ближе. Казалось, что земля того и гляди уйдет из-под ног, и его затянет в этот разлом.
- Чудно, - кивнул архимаг.
Фон Гесс подошел к коню архимага, и неожиданно бережно помог ему сойти с лошади.
- Идемте, - звуки процарапывали горло изнутри. Фон Гесс не очень понимал, что в такой ситуации означает "подстраховать", но решил, что для начала следует ограничиться самым простым, и не дать архимагу сверзиться вниз. Поэтому шел, держась на полшага впереди него, и чуть придерживая его отведенной назад и в сторону рукой. Жест был, может, и не слишком почтительным, но не та была ситуация, чтобы пропускать вперед наиболее уважаемого. Сейчас его интересовало лишь то, не осыплется ли грунт у края под их шагами. И если осыплется - то лучше уж ему самому сорваться вниз, чем позволить упасть главе чудом уцелевшей итерийской делегации. Шаг за шагом, край становился все ближе, и, правда, земля стала рыхлой. С края то и дело осыпались вниз дорожки ссыпающегося песка. От открывающегося провала у Рихарда кружилась голова, но он все так же придерживал О'Райли, прежде сам нащупывая ногами каждый шаг, и лишь потом двигаясь дальше.

- Не знаю, граф. Пытаюсь понять... хм, ты видишь еще что-то, чего не вижу я, мальчик? - Маредит нахмурился, посмотрев на мага призыва.
Фернандо продолжил смотреть, сильнее сжимая пальцы на плечах, вытянул шею, но отошел на полшага назад. О'Райли не торопил, прекрасно зная, что малейшие магические колебания требуют определенных затрат времени и сил. Но ведь Коннор что-то почувствовал? Или увидел? Сейчас уже этого было не узнать.
Горло Фернандо будто сдавили. Стало страшно - он начал понимать, что все это значит, и понимание не приносило радости, от него темнело в глазах так, будто сознание того и гляди могло покинуть. Все это казалось каким-то безумием, а тот факт, что виной всему был фон Тэг, вызывал откровенную дурноту.
То, что Фернандо видел, то, что он слышал, чувствовал, заставляло его содрогаться от ужаса. С таким он никогда не сталкивался. Нет, свидетелем чему-то похожему приходилось быть, но в меньших масштабах, а сейчас...
Он медленно облизал пересохшие губы.
- Я знаю, что будет дальше, - ответил Фернандо, не в силах оторвать взгляда от дыры в земле.
Там, внизу, клубился туман, воздух дрожал и искрился, шел рябью, снизу раздавались шерох и треск, как если бы по сухой листве ползали змеи. Приходилось прислушиваться, чтобы улавливать все эти изменения, и тошнота накатывала все сильней и сильней.
Язык не поворачивался озвучить то, что будет дальше.
- Шорох нарастает, он пока что тихий, но громче, чем был несколько минут назад. Воздух рябит и мерцает. И там... треск.
Фернандо запнулся. Он должен был озвучить все вслух, но глупая надежда, что если он промолчит, ничего не произойдет, не покидала.
Итериец замолчал, лихорадочно вспоминая все, что знал про изначальную магию. Про все, что удалось здесь увидеть и услышать. Про все, что сейчас происходило. Он пытался связать все воедино, прийти к какому-то общему выводу. Он стучал пальцами по подбородку - ходил бы кругами по своей привычке, да больно было, - хмурился и бубнил себе под нос.
А потом, в один момент, поднял голову и побледнел так, что цвет его кожи стал напоминать снег. Невозможно! Нет. Возможно. Сейчас все возможно.
- Уходим. Немедленно! - Маредит захромал к ближайшей лошади.
Благо, фон Гесс был в первую очередь солдатом. И не затормозил, беспомощно блея "Почему", да "Что случилось". Маги были здесь ведущими. Они знали, и им было виднее. А разобраться можно и по пути. Поэтому он подчинился мгновенно. Дернул застывшего мага призыва за локоть,в сторону лошадей, и поспешил за итерийцем.
- Придержи! - Фернандо схватил лошадь за поводья, Рихард чуть пригнулся, взявшись одной рукой за запястье другой, чтобы подать архимагу "ступеньку". Убедился, что тот, хоть и с трудом, поднялся-таки на лошадь, и схватил за уздечку свою. И только вскочив в седло, повернулся к итерийцу, сдерживая недовольное животное, которое, и без того взвинченное, от людской спешки разнервничалось еще больше, мотало головой, и норовило дернуть с места.
- Что должно произойти? Я должен знать, О'Райли! Здесь рядом - город в котором полно людей!
- Мальчик, - он кивнул на Фернандо,трогая лошадь ногами и разворачивая ее прочь от разлома, - к семафорам.. Немедленно! Сейчас же затребуйте у императора разрешение на эвакуацию всего города. Сейчас же, граф! Я объясню по дороге. Я не могу ехать быстро. Ну!
Хоть юный Лара и не был его подчиненным, а гонять беднягу приходилось как курьера. Фон Гесс бросил на него чуть ли не просительный взгляд
- Поезжай! Скорее!
Фернандо ошалело кивнул, но забраться в седло смог лишь со второго раза - руки плохо слушались, в голове шумело, и он не сразу понял, что этот шум - это продолжавшийся треск разлома, на который Фернандо будто бы настроился или, возможно, додумывал его, единожды услышав.
- К семафорам, - повторил он, когда наконец-то сел на лошадь, после чего развернул ее и помчался прочь.
- Говорите. - лицо Рихарда, подвернувшегося к архимагу было белым как мел, напряженным и собранным. - Прошу вас. Насколько можно...
Насколько можно - чего именно (точнее, подробнее, честнее) он так и не договорил, не подобрав слов. Да и какая разница, он сам почти не слышал собственного голоса, зато сосредоточен на архимаге был так, что, кажется, слышал даже то, как скрипят его колени у боков лошади.
У Маредита сердце билось где-то в глотке. Он старался ехать быстрее, даже выдерживал пару темпов рысью, а потом снова сбавлял шаг и держался за ребра, болезенно морщась.
- Он взорвется еще раз, - сказал о'Райли. Голос был хриплым от... ну да, страха. Это был страх. - Это временное затишье. И когда он взорвется, граф, здесь не останется никого живого. Туман на дне, и не факт, что это дно, а не середина этого моррового разлома... Треск - и не факт, что именно земли. Мы не можем знать, что там внутри. Мерцание. Больше всего меня пугает мерцание. Вы сами видели, что произошло перед взрывом. Этот взрыв будет сильнее. Вспомните размеры фон Тэга и посмотрите на размеры этой дыры. Вам нужно немедленно, немедленно, граф, выводить отсюда людей. Магов в первую очередь. Еще до взрыва они не смогут здесь находиться. Их просто убьет из-за их искры. А когда он взорвется... я даже не хочу представлять.
Мерцание... да, над академией мерцал воздух, и это видел даже он, не маг. Видел своими глазами. И Фернандо что-то говорил о том, что когда те разрывы в городе.. что-то вроде того, что перед самым разрывом появлялось то, что могут видеть и обычные люди. Сам он никакого мерцания не видел, это означало, что разрыв произойдет вот не прямо сейчас. Но его видел маг. Маг Призыва, морра его побери. А значит, до разрыва... Размеры? Паническая мысль вновь представила перед глазами фигуру человека и огромный раскол в земле. В тысячу раз больше, а то и поболе того. Выходит, если и это - рванет так же, то насколько же она охватит все вокруг! Взгляд обратился к городу, и тягучая, ноющая боль вновь прострелила до плеча, сбила дыхание, заставила замереть в седле и пережидать томительные секунды, пока не успокоилась до прежней, каменной тяжести.
- Рейно... - он сам не замечал, что уже не думает, а шепчет, хоть и едва слышно, но вслух. - Там же люди. Дети. Сотни детей-магов. Тысячи людей...
Он вздрогнул, как от удара и пронзительно посмотрел на своего спутника
- Сколько у нас времени?
- Без понятия, граф, - поморщился о'Райли. - Первыми из города нужно убрать магов. Потом всех остальных. Любыми путями. Поездами, дирижаблями, лошадьми, хоть пешком. Всех до единого. Потому что когда он взорвется, здесь не останется никого. А теперь скачите вперед, граф, и займитесь указаниями и подготовкой. Боюсь, что времени у нас критически мало. Быстрее, граф, быстрее.

Рихард поглядел на него, как на сумасшедшего.
- Ты что? Ты же слышал, да и сам видел. Магам надо убираться отсюда в первую очередь. И ты, как первый и единственный очевидец того, что творится там, внутри, сейчас нужен там, в столице! Ты должен как можно скорее лететь и рассказать им все!  Его величеству, магам Легиона или меченым, всем им надо знать. И не в пересказе, а из первых рук. Это важно!
- Я почувствую, когда что-то будет происходить, я же маг призыва! - возразил Фернандо и вцепился в поводья так, будто фон Гесс мог стащить его с лошади и силой запихнуть на дирижабль. - Уверен в том, что я точно буду полезен, к тому же, вы будете знать, насколько опасней становится ситуация!
- И первым почувствуешь то, что грозит магам. - фон Гесс пытался произнести это иронично, но получилось с горечью. При мысли о том, что если катастрофа действительно так близка, то этому юноше предстоит жестоко поплатиться за свою открытость и такое наивное, юное, горячее сострадание, делалось невыносимо. Нет уж. Капитан эскадрона взял лошадь под уздцы, и протянул юноше руку. Попытался, чтобы слова прозвучали как можно мягче
- Слезай, мой мальчик. Я не могу допустить, чтобы ты погиб здесь. Даже если придется самому завести тебя в кабину. Времени и правда мало.
Как будто в подтверждение его слов на площадке появились первые из тех, кого он ожидал. Несколько человек в сопровождении одного из его людей, явно выполнявшего функции проводника. За ними ещё и ещё. Дюжина. Двадцать? Нет, больше. Намного больше. Лица у  его эскадронцев, появившихсяя вроде бы лениво болтающей группкой , последними,были довольные. Вздохнул с облегчением. Ребята явно собрали всех, судя по удовлетворённым физиономиям. Ну и хвала Рейно. И архимагу, за вовремя предсказанную приманку.
- Но я хочу помочь! - возмутился Фернандо. - Я знаю город, я помогу вывести людей!
- Фернандо!- фон Гесс сжал руку юноши, глядя на него снизу вверх - У тебя есть родители?
Фернандо моргнул, почти не понимая, причем тут родители.
- Да, папа, - осторожно произнес он.
- Ты хоть представляешь, что с ним будет, если с тобой что-то случится? Нет, наверняка не представляешь. Но поверь на слово, нет ничего страшнее, чем потерять своего ребенка. Это медленная агония души, прекратить которую можно только смертью. Хочешь ему такого?
- Он будет рад узнать, что я хотел помочь людям, - звонким голосом ответил Фернандо, вырывая руку. - Все, что здесь произошло, было из-за меня, потому что я не понял фон Тэга, не видел того, что с ним происходило, поэтому обязан спасти людей!
Фернандо нахмурился и стиснул зубы.
- Я должен им помочь! Как вы этого не понимаете?!
- Будет рад?! - голос фон Гесса сорвался на свистящий хрип. Время шло, и тратить его на уговоры было недопустимым расточительством. - Ну что ж. Поезжай, да спроси - утешило бы его известие о твоих добрых намерениях вместо тебя, живого. - не выпуская узды лошади он потянулся к ее боку и с силой дернул пряжку на путлище. Стремя тут же ушло вниз из-под опиравшейся на него ноги. Простой фокус, почти дежурная шутка в манеже Академии, опытного всадника таким манером равновесие потерять не заставишь. А вот юного мага, который, к тому же, изрядно наскакался сегодня по вывороченным от взрыва дорогам, вполне могло получиться застать врасплох.
Фернандо ощутимо дернуло. Он прижал руку к груди, против воли представив, как Энрике плакал бы, узнай, что его племянник, почти родной сын, умер, и это было не тем, с чем хотелось бы столкнуться.
Поэтому Фернандо снова сцепил зубы и сжал одежду на груди в кулак, давя в себе всю жалость.
- Все случилось из-за моей невнимательности! - повысив голос, сказал он.
Голос сорвался под конец фразы на невнятный вопль - фон Гесс дернул его, срывая из седла, и Фернандо повалился, задыхаясь от мгновенного ужаса перед падением и ощущения собственного проигрыша.
- Нет! - закричал он, испугав ближайших людей, пока падал из седла.
Фон Гесс именно этого и ожидавший, подхватил парня поперек туловища, не дав упасть, поставил на землю, и все еще придерживая его одной рукой за талию а второй крепко взяв повыше локтя повел к кабине.
- Ты сядешь и полетишь. Задним умом все крепки, и многие сейчас начнут катить друг на друга бочки, решая кто был виноват и почему. Только вот меня это не волнует. Случилось то что случилось, и главное теперь не допустить большего.  Ни единой смерти, которую я мог бы предотвратить. И уж тем более - не твоей. Ясно тебе? - он слегка тряхнул юношу, чтобы слушал внимательнее. - И перестань себя винить. Лети в столицу, помоги магам и императору понять, что ты видел, и может они смогут найти решение, как все это закончить. Лети к отцу, Морра тебя побери. Лети и живи, ты меня понял?
- Я был с ним все время, мы ехали вместе! - закричал Фернандо. - Я могу спасти людей, я могу помочь здесь, пожалуйста, граф, дайте мне помочь!
Фернандо дергался, пытаясь вырваться, но его сила была ничем в сравнении с военным. Он, человек, который таскал книжки и едва владел оружием, не мог сравниться с капитаном эскадрона, поэтому против собственной воли и всего разумного давил на жалость, почти закатывая истерику, которая всегда работала на Энрике.
Вот уж что никогда не действовало на Рихарда, так это крики и слезы. Ни в чьем исполнении. Даже те сцены которые устраивал Александр, не желая отправляться в Академию, он поначалу лишь терпел, а когда терпение лопнуло, отбрил сына такой отповедью, которую тот запомнил, вероятно, на всю жизнь. И тем более сейчас не обратил на срыв юного мага ни малейшего внимания. Провел его через толпу магов, неторопливо, недоуменно, но все же входивших в дирижабль, оттеснил какого-то мрачного типа с желчным лицом, и пробрался к открытой двери.
Как же ныло все сейчас внутри. За этого парнишку, разрывающегося от сознания им же самим наваленной на себя вины. За всех тех, кто был в городе, за неумолимое время, такое несоразмерное по сравнению с количеством людей, и тем, что вся работа-то еще была впереди, так, что он буквально ощущал каждую утекающую секунду. Довольно и без того он тут времени потерял, надо было идти, но...
Он развернул юношу лицом к себе и вгляделся в его темные, панические, подозрительно блестящие глаза.
- Ты молодец, Фернандо. Ты хороший, добрый мальчик. Я все понимаю, и благодарю. Но без такой жертвы мы уж как-нибудь обойдемся. А ты лети. Живи. И будь счастлив. Слышишь? Храни тебя Рейно.
Рихард с силой втолкнул его в дверь, спиной вперед, едва не сбив с ног кого-то сразу за ней, так, что тот, чтобы не упасть буквально принял юного мага в объятия.
- Не выпускать его! - рявкнул в изумленное лицо незнакомца, и стремительно отошел прочь, давая дорогу тем магам, которые, возмущенные такой непонятной заминкой и странной сценой, что-то неодобрительно бурчали, входя в дверь.
- Я мог понять все еще в экипаже, это моя вина!.. - начал захлебываться Фернандо. Он не слушал, что говорил ему фон Гесс, пятался вцепиться в руки, но то, как он старался остаться, было ничем в сравнении с готовностью подчиниться приказу тому, кто стоял выше.
Его заталкивали внутрь, поток людей был совсем рядом, а Фернандо, как рыба, выброшенная на сушу, изумленно ловил ртом воздух и лишь окрвглял глаза, понимая, что его не слушаю. Фон Гесс почему-то не хотел принять, что виноват в трагедии Фернандо, что именно он ехал с архимагом, пока ч том плескалась изначальная магия, он ничего не понял, он закрывал дыру в Грани, Рейно, все он, а не смог сопоставить очевидные вещи!
- Нет, нет! - воскликнул он, мешая всем, кто был рядом, и стыдясь этого. На него косились с неодобрением, и Фернандо сжимался от этих взглядов, кусал губы и пытался не взвыть в голос.
Его оттесняли дальше, не пуская, следуя приказу фон Гесса, а Фернандо не находил сил, чтобы бороться.
- Я должен!.. - начал он, но его одернули.
- Тебя сказали не пускать, садись, - грубо сказал ему мужчина, придержавший Фернандо до этого, и пихнул на лавку.
Людей в дирижабле становилось все больше, а фон Гесса было уже не видно. Фернандо постарался отползти на край лавки, но наткнулся на женщину и шарахнулся в сторону, словно от прокаженной, обхватил себя руками, встал и ушел в дальний угол.
Ему было не место среди всех этих людей.