Все- таки возиться с крысолаками для мага крови - сплошное удовольствие, если, конечно, не считать мерзотного запаха. Управились всего за четверть часа. Да и то, потому что потратили время на обшаривание закутков норы в поисках уцелевших. А все потому, что со всякими подземными тварями не приходилось изворачиваться, и понапрасну рисковать, обходясь клинком, огнем и стрелами. Земля прекрасно экранировала магию, защищая от детекторов Псов Рейновых, и применять магию можно было безо всякого опасения. И заплатили за изводившую всю округу погань, неожиданно по-царски. Так что, Рихард пребывал в преотличном настроении, и с удовольствием бродил с Лиз по лавкам, благо, самое время и возможность приодеть девушку получше.
Человека, подошедшего к ним у портняжной мастерской, Рихард не знал. Но услышав вопрос не удивился - сразу узнав обычную манеру Редмайрских крыс.
- Это ты называешься Серым Охотником?
- Я. - Ловчий окинул незнакомца любопытным взглядом. Но тот не стал ничего продолжать, и сунул ему в руки свернутый клочок бумаги.
Рихард развернул, и изменился в лице настолько, что вышедшая в этот момент со свертком в руках из мастерской Эльзбет удивлённо вздернула брови.
- Кто это послал? - голос странно осип. Вопрос был риторическим, он прекрасно узнал почерк, но никак не мог поверить тому что видел.
- Она сказала, ты узнаешь, а если не узнаешь, то и не надо.
Рихард смял клочок в кулаке.
- Где она?
- Она сказала, ты поймёшь. А если не поймёшь, то и не надо.
Человек подался назад и исчез между проходившими мимо людьми, Рихард невольно шагнул следом
- Погоди!
Какое там. Разглядеть Крысу, растворившуюся в толпе невозможно. Магию они какую- то свою для этой цели применяют, что ли.
- Вот морров гребешок. - ругнулся мастер с досадой. Снова развернул смятую бумажку. Прочитал снова. И ещё.
Хотя чего там было читать - всего четыре слова.
"Мне надо тебя видеть"
Мда.

Не в правилах Лиззи было так откровенно и еще как-то слишком уж по-женски прищуриваться, ощущая внутри все возрастающее любопытство, но это "она". Она сказала. Кто - она? И почему у мастера сделалось такое выражение лица? Девушка перехватила его взгляд, без слов спрашивая, о чем говорил неожиданный посланник и что за записку он передал.
Вот проклятье! И что теперь прикажешь делать? И где это "он поймет?" Морра, да это может быть десятка полтора мест разной степени значимости. Если только не...
Ну конечно же! Ловчий с досадой хлопнул себя ладонью по лбу, поглядел на девушку со странной смесью досады, растерянности и вины, оглядел переулок, вздохнул и кивнул в сторону.
- Пошли. Нет смысла здесь стоять.
А еще надо было собраться с мыслями. Хотя какое уж тут собраться. Девочке до инициации остается не больше полугода. Это раньше он мог бы просто сказать "так надо" и она бы не решилась расспрашивать. Впрочем, зная Лиз, он понимал, что она и сейчас не станет, но все-таки надо было объяснить. А вот как? Вопрос. Ладно, по ходу дела как-нибудь получится.
- Значит так. Мне похоже придется отлучиться. По... скажем так, личному делу. Согласишься поскучать с недельку без дела?
Тут уж брови Воробушка взлетели выше некуда, и она воскликнула:
- С недельку? Мастер, что же это за дело? - удивление сплетось в любопытством в причудливый узор, и неясно даже, что в нем превалировало. Какая-то женщина - прежняя клиентка? Или может..? Лиззи чуть наклонила голову, глядя выжидательно, как ей и подобает с её-то прозвищем и всем существом выражая, что на этот раз Рихарду и правда не отмахнуться так просто от вопросов ученицы. Она ведь была уже не так мала, да и немного посмотрела мир. Знала, что отношения бывают разные. К тому же, нечасто мастера - мастера! - вгоняла в такое вот состояние такая-то записка. Или вернее будет сказать никогда, уж по крайней мере на памяти Лиззи.
- Надо найти одного человека. - медленно начал он, как будто подбирая слова, а потом тряхнул головой. - Да, к Морре все, ты ж все-таки уже не дитя. Это - он протянул девушке записку- От одной женщины, с которой у меня была связь. Довольно долго и очень давно. И расстались мы далеко не самым лучшим образом. Проще говоря, однажды я просто ушел, оставив на подушке вместо себя букетик цветов, и больше ее не видел. И она не давала о себе знать, а прошло уже... дай Рейно памяти... лет десять? Нет, даже кажется больше. А теперь - вот это.
Он с досадой прикусил губу и шумно выдохнул, глядя не на идущую рядом девушку, а вперед, в конец переулка.
- Знаю, с моей стороны это свинство, не след тебя оставлять даже на день. Но... я.. как будто должен ей, понимаешь? За тот мой уход и за ее молчание.
Осторожно забрав записку, Лиззи дважды пробежалась по ней глазами. Словно в короткие четыре слова можно было вложить куда больше, чем девушка могла прочитать. Но нет, никого иного смысла она в них не нащла. и с полминуты шла молча. В голове не до конца укладывалось то, о чем мастер рассказал - Воробушек будто перевернула последнюю страницу зачитанной до дыр книги, и вдруг нашла там второй том.
Набрав было в грудь воздуха, Эльзбет все равно не сразу нашлась, что сказать, и медленно выдохнула, растерянно накрутив на палец локон рыжих волос.
- Я не могу пойти с вами? - спросила она в итоге, задушив на корню все другие вопросы.
Рихард удивленно поглядел на нее, не заметил торчащий из неровной кладки мостовой булыжник, споткнулся, удержал равновесие взмахом рук. Вот так вопрос! На язык чуть сам собой не выскочил едковатый вопрос, но тут же позабылся - ведь по сути для нее-то это нормально! Мало ли по каким делам мол мастер ходить может - можно и вместе. Ведь она еще и понятия не имеет о таких материях, как отношения между мужчиной и женщиной. Ну, имеет, конечно, но только книжные. А на этом поприще книги - не пособие. Пока не прочувствовано на собственном опыте - значит и понято быть не может. Он с силой взъерошил свою пегую от седины шевелюру и вздохнул
- Ох, Лизхен. Не обижайся, но... рано или поздно ты встретишь кого-нибудь. И тогда поймешь, что бывают моменты, когда должны встретиться только двое. Собственно, будь это любая другая.. что ты так смотришь? Неужто удивлена тем, что у меня были женщины в свое время?
Легкое непонимание на лице Эльзбет постепенно сменилось румянцем, который быстро почувствовала и она сама по жару, разлившемуся от щек к шее и поднявшегося аж до затылка. Конечно, она была удивлена и даже сбита с толку! Мастер оставлял ее на целую неделю, чтобы встретиться с какой-то женщиной - другой женщиной, ей совершенно неизвестной и чужой! - и делал это не по какому-то важному делу, а потому что вот. Должны встретиться только двое.
Резковато отвернувшись, чтобы спрятать покрасневшее лицо, Лиззи закусила губу, сведя брови на переносице в выражении досады и даже самую капельку обиды. И мастеру она решила не отвечать, прибавив шагу. Не придумала еще, что такого сказать, чтобы донести всю полноту своего замешательства и неожиданно взыгравшей ревности - чувству Воробушку незнакомому.
Недостаточно быстро. И румянец от Рихарда не укрылся, правда приписал он его скорее смущению. Не привыкла девочка слышать от него нечто в этом роде. Он невесело усмехнулся, и некоторое время они шли молча. Мысли метались между тем, как и где можно безопасно оставить Лиз, и правильно ли предполагает, что Грета имела в виду именно "Кошачий хвост"? Все, в общем на это и указывало. До деревни было не больше полутора суток. И передали записку так, как тогда, в его первый визит через границу. Логично было предположить, что раз ближайшее место - это то самое, где они впервые встретились, то его она и имела в виду. А Воробушек? Одну ее оставлять никак нельзя. Он лихорадочно вспоминал, и вздохнул с облегчением, лишь спустя четверть часа, когда они добрались до лошадей, и он принялся привязывать сверток к седлу лошадки Лиз. Только теперь она уже никак не могла отворачиваться, и он разглядел, насколько непривычным стало выражение ее лица.
- Не обижайся, девочка. Я правда должен. Не позвала бы она, спустя столько лет, да еще и после такого расставания, если бы в этом не было крайней нужды. - он вздохнул, и чуть приподнял ее лицо за подбородок, чтобы смотреть ей в глаза. - Не обижайся.
Эльзбет вырываться не стала, хотя очень хотелось, но взгляда не поднимала до последнего и хмурилась, как никогда раньше, задетая в чувствах, о которых знать не знала. Но все-таки посмотрела в от и до знакомое лицо мастера и в его глаза. Выдержала паузу.
- А если это ловушка? - предположила, больше тыча пальцем в небо, как будто бы не знала прекрасно, что уж если Рихард решился, то ничем этого уже не изменить.
Осторожно высвободив лицо из пальцев учителя, Лиззи не стала говорить, что оставаться одной ей ко всему прочему немного боязно. Все же они были в Кьересе, а не в куда более лояльным к магам Сейне или Итерии. И уж слишком робкой была Эльзбет с незнакомыми людьми. Она поежилась.
- И куда поедете вы, конечно, не скажете.
- Если бы она хотела подстроить мне ловушку, то сделала бы это лет девятнадцать назад - хмыкнул Рихард, поднимаясь в седло. - Нет, девочка. А поеду... сама слышала. Думаю, имелась в виду деревня, в которой мы и познакомились, в сутках-полутора отсюда. Неделя - это я с запасом предположил. Мало ли, вдруг там напасть какая, или дело. Сейчас меня больше занимает - где бы найти тебе пристанище на это время. Тут в окрестностях таких мест два - в Феско, что километрах в ста отсюда к северу, живут родственники Дорана. Точнее - его сестра с мужем и детьми. В свое время он заезжал к ним пару раз, и меня познакомил. А к югу, в сторону границы с Эренхастом - деревушка Ирне. Там есть старая травница... если жива до сих пор. Ну, или дети ее. Они примут с распростертыми объятиями. Сама бы что выбрала?
Запрыгнув на лошадь, которая недовольно топнула ногой, Лиззи призадумалась на миг.
- Я бы лучше в лесу осталась. Я бы смогла... - Воробушек пересеклась взглядом с мастером и не договорила, вздохнув. Как же. Он не позволит ей добрую неделю одной жить под открытым небом. Девушка неопределенно дернула плечом, что могло быть истоковано как угодно. - Подальше от большого города.
=======
Кьерские деревушки отличались от тех же итерийских или сейнатских как разноцветные леденцы от гальки. Страсть кьерцев к ярким краскам и их склонность пускать пыль в глаза проступала здесь даже сильнее, чем в городах. Даже в самой бедной хибарке хозяева могли экономить на соли и пшенице, но из кожи вон лезли, чтобы их домик выглядел лучше, или, хотя бы, иначе, чем у соседа. Непременная церквушка в центре каждой деревни - тоже изукрашивалась, порой, совершенно причудливым образом, и в целом деревеньки выглядели ярко и празднично, даже если под крышами домиков царили нищета и беда.
Впрочем, к домику, к которому они подъехали на краю Ирне, это не относилось. Здесь ясно пахло относительным, зато стабильным достатком - от вида аккуратного тонкорейчатого заборчика до густого запаха сдобной выпечки, разносившегося на всю округу. Дом, вместе с крышей, был увит стеблями плетистых роз так густо, что издалека казался огромной клумбой, из верхушки которой торчал шпиль с флюгером в виде неумело, но старательно раскрашенной кошки - голубой, с зеленым хвостом.
Рихард хмыкнул, завидев этот флюгер.
- Когда я был здесь в последний раз, эта кошка была розовой, с фиолетовыми ушами, и каждая лапа была другого цвета. После такого зрелища мне и волколак местный показался вполне респектабельным существом.
Лиззи энтузиазма мастера не разделила и на кошку взглянула разве что с вежливым вниманием, на деле оставшись равнодушной к смене причудливой расцветки. Рейно с ней, с кошкой. Воробушка волновало другое, и только часть этих волнений касалась людей, что жили в домике и с которыми ей придется остаться.
Они спешились у низенькой калитки, за которой открывался крошечный дворик, заросшее зеленью крыльцо и густой сад позади дома. Во дворике, за широким, добела отскобленным столом, стояла невысокая, кругленькая старушка. Совершенно седая, но с удивительно свежим лицом, так, что даже морщины на нем смотрелись не как у большинства стариков - обвисшими и печальными, а так, словно были прорезаны на тугой молодой оливке, не долгой жизнью, возрастом и тяготами, а исключительно как своеобразное украшение. Лет ей на вид легко можно было дать и пятьдесят, и все восемьдесят, и возраст выдали бы разве что только руки - морщинистые и натруженные, с узловато взбухшими суставами и ногтями потемневшими и загрубевшими почти до полного ороговения. Но и этими руками старушка орудовала на удивление бойко, и споро сортировала какие-то сухие пучки и соцветия по целой батарее пузатых керамических банок, выстроившихся в ряд по столешнице.
Услышав стук калитки, которую Рихард открыл безо всяких церемоний, она подняла голову, и ее темные, как вишни, глаза в окружении лучистых морщин, заискрились от непритворной радости.
- Рикардо! Глазам не верю!
И в следующую же секунду, выронив пучок бессмертника и ножницы, она уже повисла у него на шее. Даром, что ростом не доставала ему даже до плеча, кого ж волнуют такие мелочи, как мелькнувшие в воздухе пятки.
Рихард рассмеялся от неожиданности и радости - такой сердечный прием спустя столько лет буквально облил душу теплом - и, в свою очередь обняв старушку, бережно поставил ее на землю. Она, впрочем, не торопилась, с любопытством всмотрелась в его лицо, с веселым недовольством дернула за седую прядь,.
- А ты постарел.
- Зато ты не меняешься - довольно отпарировал он, и улыбнулся - Как же я рад тебя видеть.
- Был бы рад, зашел бы раньше. Годиков на шесть хотя бы - с притворной суровостью отрезала старушка, переходя на довольно-таки приличный имперский, и только теперь с любопытством поглядела на Лиз. Та, наблюдавшая за встречей двух друзей с невольной улыбкой, тут же потупилась.
- А это кто? Какая хорошая девочка! Неужели ты все-таки меня послушал, да и женился, на старости-то лет?
Эльзбет вспыхнула, не поняв, приняли ее за молодую жену или все-таки дочь? По взгляду старушки показалось, что первое.
- Что? А... - Рихард посмеиваясь замотал головой.  - Нет, Матильда. Это моя ученица. Собственно поэтому мы и пришли.
- Поэтому. Ага. Ну ты... - вместо продолжения старушка довольно ощутимо стукнула Ловчего в грудь крепким сухим кулачком, состроив при этом почти достоверно грозное выражение лица, но изображать злость долго было лень, поэтому она повернулась к девушке, совершенно естественным жестом любящей бабушки обняла и ее, на что Воробушек едва ли успела сообразить, как ответить, - обнимали ее мягко говоря нечасто, - и повлекла к дому
- Пойдем-ка, милая. Для начала вас с дороги надо покормить, а уж потом слушать. С этим эйрехе каши не сваришь. "Поэтому", ишь ты, не мог просто в гости зайти. Тебя как зовут?
- Эльзбет... - пискнула девушка, слишком сбитая с толку, чтобы сопротивляться старушке. И удачно все же, что та перешла на имперский, иначе было бы Воробушку еще страннее. Женское общество ей было слишком в новинку после стольких лет в Аэтадде, так что девушка, обернувшись, как-то беспомощно взглянула на мастера, прежде чем переступить порог.
Дом внутри был под стать хозяйке: стар, но аккуратен и явно ухожен. Пахло сухоцветом и сдобой. В нем не могло не нравиться. даже если очень хотелось. Лиззи вот хотелось, немного из самой банальной вредности, чтобы ей нисколечки не понравилось, и тогда можно было бы с чистой совестью и дальше гонять в голове мысли об отлучке Рихарда и её, Воробушка, незавидной участи щенка, которого хозяин запер дома. чтобы всю ночь кутить с приятелями. Эльзбет уже настроилась тосковать, а тут и домик милый, и хозяйка добрая, и все планы ангу под хвост.
На кухоньке, в которой у печи, извлекая свежевыпеченный хлеб, колдовала женщина лет сорока, было чисто и прибрано, хотя по количеству посуды, уставлявшей полки, можно было предположить, что старушка живет здесь явно не одна. И даже не вдвоем. Женщина, увидев Рихарда, гортанно вскрикнула, заулыбалась, и, хоть не предприняла попыток повиснуть на шее, но руки удержала в своих явно дольше, чем полагалось из вежливости, и тоже была неприкрыто рада. А вот двое ребятишек, выбравшихся на голоса через дверь ведущую в остальную часть дома, остановились в нерешительности.
- Это еще кто? - Рихард глядел на них с удивлением. - Филипп? Кармела?
- Да ты, кассадор, никак ума решился - смех старушки Матильды оказался звонким, как у девчонки - Филипп второй год как в рекрутах, а Кармела замужем за сыном кузнеца, и уже, между прочим, на сносях. Это Керро и Идоя, Бенита за ними присматривает, пока их мать в лавке. Как вечерять станем - придет, да заберет их.
Бенита, как, по-видимому звали женщину, оборачивающую хлеб чистыми полотенцами, проговорила что-то на кьерсе, и, неожиданно прослезилась, прижимая к глазам край полотенца. Рихард явно смутился. Матильда, тем временем, усадив Лиз на сундучок в углу, принялась хлопотать, собирая на стол.
- Мати, ты прости, но на ужин я остаться не могу, мне надо ехать.
- Тебе всегда надо ехать - отмахнулась старушка. - Подумаешь, удивил. Ничего с тобой не станется, и чудища твои за час не разбегутся. Поешь, да и поедешь.
- Ладно, поем - о том, что со старой травницей спорить бесполезно, Рихард помнил очень хорошо, и сдался без боя - Но, послушай, ехать надо мне одному, а девочку мою без присмотра оставлять не хочу. Приютишь на недельку?
- Ее? Да хоть насовсем оставлю - старушка, бодро расставлявшая глиняные миски на вырвиглазной, зеленой в фиолетовых цветах, скатерти, отвлеклась, и неожиданно нежно погладила девушку по волосам - Вот погоди, вернешься, а ей тут так понравится, что обратно уезжать не захочет. Уж мы постараемся.
Рихард прыснул, и, отставив, наконец, в угол лук и повесив сумку на крюк, стал снимать перевязь с саблей.
- Вот и молодец - у старушки явно были глаза на затылке. - Девочку тоже к колодцу веди, помойтесь с дороги. Поедим, потом и разговоры разговаривать будем, а ты, бродяга, хоть на все четыре стороны идти сможешь. Только смотри, если где сгинешь - обратно не возвращайся, на порог не пущу, так и знай.
Вот теперь Охотник рассмеялся по настоящему, и поманив Лиз к выходу повел ее к колодцу.
Теперь, все было хорошо. И Рихард был совершенно спокоен за Воробушка, когда, уже ближе к закату, покинул гостеприимную деревушку, и повернул на юг, к границе с Эренхастом.