Было странно. Странно, впервые вернуться на родину, после нескольких лет пепельной тишины Холмов, и еще двух, проведенных в странствиях с наставником. Но никакого особого трепета от первых шагов по земле Эренхаста Рихард так и не ощутил. Зато, когда вошел в деревушку, которую ему назвал Крыса, передавший ему заказ в Роттаре, трепета все же не избег. Дело оказалось в языке. В Аэтадде Ловчие объяснялись на жуткой смеси разных наречий, были и те, кто свободно говорил на имперском, но итерийский все же преобладал, да и бродили они с наставником в основном по итерии. Впервые за много лет, впервые оказавшись в среде, где даже перекрикивания хозяек со двора на двор, брань какого-то мужика, чинившего телегу посреди разбитой дороги, нестройный гул выпивох в трактире - все это на родном ему языке, вызвало непривычное но очень приятное ощущение.
Вообще, мысль о том, чтобы забрести в Эренхаст прежде Рихарду бы и в кошмарном сне не пришла. Годы голодных блужданий и травли еще в детстве начисто отбили у него охоту к ностальгии, и даже образы родных вспоминались смутно, как увиденные во сне. Тем более, что уже на третий год ученичества, наставник, как всегда желчно, и словно нехотя объявил ему, что отец его и сестра живы и здоровы, причем сестра уже замужем и успела родить. Как тот заполучил эту информацию - Рихард понятия не имел, но склонности к утешительному вранью старик никогда не выказывал, а значит ему можно было верить. Получив самостоятельность, Рихард, правда, раздумывал некоторое время - не рискнуть ли навестить родных, но, вспомнив свое первое долгое морское путешествие, не без оснований подумал, что второго такого может и не пережить. Для него даже короткий, всего в полсуток, переход через Пролив был пыткой. К тому же деревенька находилась на юго-западе Эренхаста, и так далеко не заплывали даже контрабандисты, а о том, чтобы пересечь всю Империю по суше не могло быть и речи. Так и закрылась окончательно страница связи с прошлым. И даже гипотетически подумать о том, чтобы вернуться в Империю ему и в голову не приходило.
В этот год он потерял слишком много времени в Сейне, наткнувшись на неожиданную прорву работы, встретил там же Дорана, который позвал его с собой в Кьерс на зимовку, поддался любопытству, и впервые оказался в декабре так далеко от Холмов, как только можно было предположить. Работы было немного, но на жизнь хватало, Псы зыркали недовольно, но помалкивали, зорко следя за магом-Ловчим, так что, в общем перезимовать можно было без особых проблем. И кто ж мог знать, что в один ясный декабрьский день подойдет  к нему человек и передаст привет от Редмайрских Крыс.
Рихард не знал, да и навряд ли кто мог знать достоверно, когда Редмайрские Крысы заключили союз с Ловчими, до их изгнания или после. Именно Крысы снабжали Ловчих информацией, подсказывали где искать заказы, и держали связь внутри гильдии, безошибочно и быстро находя и передавая послание любому Ловчему, где бы тот в данный момент ни странствовал. Ловчие, в свою очередь, оказывали ответные услуги, например, зачищая нужные Крысам подземелья, катакомбы и никому неизвестные туннели, от всякой нечисти. И, исключением из правил обеих гильдий - союзникам помощь оказывалась бесплатно. Вот и этому Крысу молодой Ловчий не удивился, хоть его появление и было неожиданным, а заказ - мягко говоря, рискованным. Суть была проста - зачистить какой-то склеп с подземным ходом на старом кладбище. Риск же состоял не столько в самой работе, сколько в том, что кладбище это находилось на территории Эренхаста. Впрочем, с извечной предусмотрительностью Крыс, посланный заблаговременно снабдил Рихарда всей возможной информацией, для того чтобы этот риск минимизировать. В частности, подробно рассказал где и как можно пробраться через пограничные форпосты и как оттуда добраться до деревеньки, не встретив по пути ни единой живой души.
Рихард тщательно выполнил полученные инструкции, и с переходом границы проблем не возникло - в ночь потемнее, ровно посередине расстояния меж двух форпостов дождался обходчиков, подождал, пока те скроются за поворотом, чуть ли не на карачках перебежал через вырубленную полосу, и нырнул в лес как раз, когда с противоположной стороны появились те же обходчики, идущие в обратном направлении.
Дальше все было просто. В деревушке, с неблагозвучным названием Катшенсванс, как и было обещано, его встретили. Причем, к его большому удивлению, встречающей оказалась совсем юная девушка, которой он на вид не дал бы больше пятнадцати лет. Как и было условлено, войдя в деревню под видом усталого путешественника, и заявившись, как любой путник, в единственный деревенский трактир, потребовал эля, комнату и улегся спать. Наутро же, как и было ему сказано, вышел по нужде, а потом не возвращаясь в трактир, завернул за его заднюю сторону, лишенную окон.

Вот умница девочка, подстраховывается, даже будучи практически уверена. Рихард протянул руку - ну чего уж сейчас секретничать?
- Ловчий, да. Только не вы, а ты. Рихард.
Глаза девушки блеснули, по губам мелькнула быстрая улыбка, и всю неуверенность с нее как ветром сдуло.
- Меня зовут Грета. Пойдем, незачем тут стоять - она увлекла его вдоль оградки пустых огородов в сторону леса - Тебе уже сказали, что у нас за беда?
- В общих чертах. - Рихард посматривал на девушку с любопытством - Тварь какая-то в склепе говорят завелась. Что за тварь, хоть что-нибудь о ней рассказать можешь?
- Ну... я ее не видела. Сидит что-то в склепе. Кто войдет - не возвращается. Да и из деревни люди пропадают иногда, те, кто в ту сторону ходил. Проклятым то кладбище считают, не пользуются им давно.
- Погоди. Пропадают - бесследно? Или потом трупы находят?
Девушка передернулась. До ужаса буднично прозвучал вопрос, как будто трупы это так, мелочь. А у нее, между прочим, те два тела которых она видела, по неделе перед глазами маячили.
- Находят... иногда. Не всех. За два месяца двоих нашли, а пропали шестеро.
Рихард с интересом сощурился.
- А кого из шестерых нашли? И в каком виде?
В каком виде! Вот сейчас и описывать ему этот вид?! Но ответила, подумав, что вопросы он задает может быть правда по делу, а не просто из любопытства.
- Ганса...  старшего сына кузнеца местного, который первым пропал. И Илку, которая после него. Только опознали с трудом. Они ведь уже...
- Разлагаться начали - договорил за нее отвратительное слово. - А помимо этого? Что было с телами? Объедены или нет?
- Животы... - девушка сглотнула, явно подавляя тошноту, и вдруг заговорила быстро и четко, как будто злясь на себя за неуместную брезгливость - Животы проедены аж до хребта, грудь изнутри выедена, глаза, лица, шеи. По волосам да по остаткам одежды опознавали. У Ганса его башмаки сохранились нетронутыми, а такой рыжей как Илка никого в деревне не было.
- Та-аак. А те, кто входил в склеп? Много таких было? Был хоть кто-то кто оттуда живым вышел?
На этот раз девушка ответила не сразу
- Четверо ходили.  Когда про тот склеп узнали, от старика одного, он рассказывал, что есть из него подземный ход что прямиком к реке ведет. Удобно очень. Приехал один парень, тебя чуть постарше, попросил склеп показать, пошел посмотреть - подойдет ли под склад. Как вошел - тишина, а потом - крики и... звук такой... страшный.
- Рычание? Или хруст?
Грета подняла на молодого человека совершенно круглые от ужаса глаза. Ну как можно с такой спокойной деловитостью о таком расспрашивать. И не сдержавшись, остановилась, топнув ногой
- Да не прислушивалась я! Деру дала так, что чуть пятки не отвалились. Сообщила что произошло, потом приехали сразу трое. Вооруженные на этот раз, и не то что ты - она ткнула пальцем в потертые сабельные ножны - А с пистолетами. Сказали - сейчас разберемся, да вошли все втроем.
- И? - теперь стало по-настоящему интересно.
- Ну, тоже вначале тишина. Темно там внутри, фонарь зажгли, я через проем видела. Ходили, вроде ничего все. Потом свет потускнел, видно ход нашли да спустились, а потом - крики и выстрелы. Один из них обратно вывалился - глаза безумные из спины аж клок мяса выдран, но бежал сам. Расспрашивать боязно было, да и не говорил ничего, мычал только. Я его к бабке местной отвела, она тут одна навроде лекаря, та ему травок сонных заварила, рану почистила, примочки сделала. Ты не подумай, она лечит хорошо, я знаю. По-настоящему. Но этот в себя так и не пришел. Сутки спал от зелья сонного, а потом во сне же жар у него поднялся страшный, рана опухла, загноилась, да и помер через день, так в себя и не пришел.
- Ясно. - глаза Ловчего просияли - как у отличника-студента, обнаружившего, что вопрос, попавшийся ему на экзамене, ему прекрасно известен. - Гуль у вас там, похоже, засел.
- И что это такое? - непонятное удовлетворение Ловчего девушке не понравилось, но от вопроса не удержалась, буркнула, глядя исподлобья.
- Трупоед такой. Ты скажи - мертвечиной из этого склепа сильно смердит?
- Спасу нет - Грета поморщилась. - На десятке шагов от двери в нос шибает, до тошноты.
- Точно, гуль. - на этот раз кивнул со спокойным удовлетворением, и побарабанил пальцами по рукояти сабли

Отредактировано Рихард Вогель (2020-09-26 01:18:40)

Рихард был доволен. Хоть орудовать саблей в тесном помещении было несподручно, и он набил изрядно синяков об осыпающиеся под его весом известковые полки со старыми костяками, когда раз за разом  уворачивался от длинных лап гуля, но, тем не менее, трупоед его даже не царапнул. Иначе как везением это называть не стоило. Да, опытные Ловчие не считали гуля серьезным противником, но ему-то до их опыта было еще далеко. Каждый молодой Ловчий отчаянно нуждался в победах, в понимании, что у тебя получается, и эта теперешняя была сладка, особенно тем, что в очередной раз позволила убедиться в том, что не зря в Аэтадде годами, до изнеможения, гоняли учеников по бревнам с противовесами и выскакивающими чучелами. И выражение лица Греты, когда он вручил ей тяжелый мешок, дорогого стоило.
- Вот и все.
- Это что? - та опасливо поглядела на мешок, и с явным удивлением взвесила его в руке
- Голова. - Рихард отчего-то сразу понял ее невысказанный ужас, которым она начала понимать ответ еще до того, как он его озвучил, и добавил почти извиняющимся тоном. - Ну, так положено. Голову твари отдавать заказчику.
Грета передернулась, и отодвинула руку с мешком подальше. Тот и правда был тяжелым.
- Ну и что мне делать с этой пакостью?  - Может ее следовало отправить вместе с запиской, что склеп очищен? Ага, так связной тебе ее и потащит, как же. Брезгливо поглядела на мешок и не выдержала - Да закопай ты ее!
Сказано-сделано. Лопаты у них не было, да и не слишком бы она помогла в промерзшей земле, зато через полчаса поисков обнаружилась подходящая рытвина. В нее и кинули голову вместе с мешком, и забросали в четыре руки снегом, ветками и воообще всем что попалось.
Грета теперь смотрела на Ловчего как-то по другому.
- Тебе отдохнуть наверное надо?
- Не помешало бы. А главное - почиститься, от меня ж разит наверное за версту. В таком виде обратно идти - обходчики за милю вонь почуют. И темноты надо дождаться все равно, по свету идти к границе нельзя
- О! Тут недалеко домик есть. - девушка оживилась - Пустой. Бывший кладбищенского сторожа. И крыша в нем цела, огонь развести можно.
- Ну пошли. - Рихард неторопливо собрал свои пожитки и отправился за девушкой нетерпеливо показывающей дорогу. Да, сейчас она выглядела совсем по-другому. Он настороженности, недоверия и неуверенности не осталось и следа.
День перевалил через полдень и пополз дальше, когда они через засыпаннные снегом, заросшие чем попало старые могилы и покосившиеся а кое-где разбитые памятные камни пробрались к сторожке. Из трубы скоро потянул белый дымок, рассевшуюся и висящую на одной петле дверь кое-как приладили, и в заброшенном жилище с поломанными остатками мебели и раскиданными предметами обихода, превратившихся в совершенный хлам, стало вполне уютно. А снаружи небо заполнялось тучами, и усиливался снег.

А вот Рихард знал, чего бояться. И знал - кто они. Еще со времен собственного детства помнил этот странный фон, который тогда еще не мог осознать, и только проучившись много лет в Аэтадде знал теперь, что так фонит пыль драконьего камня. Точнее даже не она сама фонит, а напротив - ощущается "провал" фона, то разрежение, которое она вокруг себя создает. То самое, что препятствует распространению магии, и защищает от нее...
Смотрящих.
Они и стояли сейчас тут. Не более чем в четырех шагах, едва удерживая на поводках псов, и не двигаясь с места.
Двое. И две собаки. Будь у него хотя бы лет десять опыта, того самого опыта, который кормит Духа, придает ему, а, соответственно и самому Ловчему новые и новые силы. Тогда было бы совсем другое дело, а сейчас? Безнадежно.
   — Не стоит, — произнес один из двоих, точно угадав его мысли, — Мы знаем, кто ты. Давай-ка обойдемся без глупого и напрасного сопротивления.
Рихард не удержал горькой усмешки. Это ведь они еще не знают - кто он. Чувствуют своими браслетами, что маг, знают, что одержимый, значит - незарегистрирован и, возможно, опасен. Может и сопоставили одно с другим и поняли, что Ловчий. Но если попасться живым к ним в руки - то тогда даже если всеми силами избегать магии - допроса с магом разума не избежать. И тогда узнают.
Он медленно завел руку за спину и сжал первое что под нее попалось - плечо Греты. Прошептал так тихо, чтобы только она и услышала:
- Беги.
- Что?
Она, похоже, не понимала.
- Бе-гии! - полу-стон перешедший в тихое рычание - Сейчас же. Не оглядывайся!
Едва договорив, Рихард с силой оттолкнул ее от себя, всем своим существом взмолившись Рейно, чтобы она послушалась и повиновалась. И шагнул навстречу Смотрящим.
- Итак?  — ровно произнес он, переводя взгляд с одного лица на другое. Стоял он теперь совершенно неподвижно, не делая ни единого движения, чтобы убежать, нападать или защищаться.  — Я в вашем распоряжении, господа.   Чего вам от меня угодно?

Отредактировано Рихард Вогель (2020-09-26 02:39:52)

О том, что попытка заговорить зубы Смотрящим, потянуть время, чтобы девушка успела сбежать, была изначально обречена на провал. Рихард мог бы и догадаться, по их сощуренным глазам, по леденящему взгляду того из них, что был повыше.
Словно остановилось время, растянулось, отмериваемое в шуме приливавшей к вискам крови лишь тяжелыми ударами собственного сердца.
Ловчий не смотрел на собак, надрывный лай которых, казалось, мог бы разбудить и мертвого, не смотрел, потому что скорее ощущал их неторопливое приближение, как инстинктивно привык чувствовать приближение разных тварей в засыпанных пеплом урочищах Холмов. Он смотрел лишь на людей, в те секунды, когда вслед за его голосом повисла тишина, в эти секунды необычайно ясно, несмотря на темноту, рассеиваемую лишь скудным светом звезд и снега, ясно видел тяжелые, словно резцом высеченные черты лица и пронзительные, серо-голубые глаза того из них, что был явно постарше, и покрепче сложен. Видел как расширились глаза второго, почти скрытые за сбившимися на лоб прядями рыжих волос. Ловчему даже показалось, что он различает крупные капли пота на его лбу, несмотря на мороз. Секунда тянулась, тянулась как натягиваемая до предела струна...
И лопнула, с неслышным звоном, от которого, однако, заныли зубы.
Резкое движение рыжего он заметил сразу, краем глаза заметил крошечный блик, отразившийся от вскинутого пистолета и второго, ощутил как появились в надрывном лае собак знакомые вибрирующие нотки, свидетельствующие о готовности к броску, и молниеносно бросился на колено, лишь на сотую долю вздоха опередив грохнувшие один за другим выстрелы.
Безумие — нырять вниз, к двум оскаленным мордам, но Ловчий уже не рассуждал. На одном инстинкте, не то понадеявшись что его резкий бросок собьет собак с толку, не то положившись на стремительность собственного движения, но уж во всяком случае, он не собирался задерживаться в этом положении хоть на секунду дольше необходимого.
И не успели свистнуть над головой пролетевшие пули — он рванулся вперед, оттолкнувшись от земли, и вложив весь свой вес в этот бросок, снизу вверх и вперед, в подъеме что было дури впечатав удар головой и обоими кулаками в солнечное сплетение старшему, и явно куда более опасному из двоих.

— Ыау! — Рихард аж взревел от боли, не хуже собак, когда на его спину обрушилась здоровенная собачья туша, а в плечо впились клыки, тоже не маленькие. Маловразумительно, зато от души. Сила толчка была такова, что он едва устоял на ногах, да и весили проклятущие псы немало. Левое плечо ошпарило болью, и темные глаза мага крови вспыхнули от неукротимой ярости. Собственная кровь из глубокого укуса жгла, рвала кажется самую душу, требовала выплеснуть Силу наружу, и разорвать ко всем демонам в клочья этих тварей! Рихард, между прочим, очень любил собак. Но только не тех, которые в настоящий момент стремились его загрызть. На волне какого-то инстинктивного отвращения, боли, да и что там говорить, даже от инерции полученного толчка, он пошатнулся, краем глаза углядел отсвет на взметнувшемся клинке рыжего, и резко крутанулся на месте, подставляя под удар не живот, а спину. Только не свою, а висевшей на нем псины, яростно терзавшей зубами толстую кожу  куртки на спине, в ясно ощутимом намерении добраться до загривка, сквозь густой подстриженный мех варга, коим эта куртка была подбита. Живой щит — куда лучше чем никакого. Челюсти разжались мгновенно, и раздавшийся тут же пронзительный визг несчастного животного сопроводил глухой стук падения. Если кожаный доспех пса и выдержал размашистый удар сабли Смотрящего, то хоть армии бесхвостых прибавится, когда, конечно крестец заживет.
— Морра! — продолжив начатое движение, Ловчий развернулся на месте, по пути с силой пнув носком сапога в висок уже схватившего второй пистолет здоровяка, и, отчаянно пытаясь отодрать вторую псину, повисшую у него на плече, глухо зарычал, глядя на рыжего с бешеной смесью ярости, злости и боли.
— И ведь не меняетесь, стервецы. Отзови псину, парень. Я не хочу тебя убивать!
Высказывание показалось бы чрезмерно самонадеянным, выскажи он его в самом начале этого дикого танца с участием пуль и собак. Но по крайней мере он был все еще жив, хотя даже не притронулся к рукояти своей сабли. Хотя надежды на хоть какое-то подобие диалога было ничтожно мало, но попытаться, по крайней мере, стоило.

— Да чтоб тебя! Хххххх — невнятный хрип оборвал начатую было фразу, когда моррова псина, едва шлепнувшись на землю вскочила, точно на пружинах. Рихард отшатнулся, вскидывая руку на которую явно нацелилась неугомонная тварь, но собака оказалась быстрее, и мощные челюсти сомкнулись на левой кисти с неумолимостью защелкнутого капкана. Ловчий коротко взвыл от боли, и дико выругался. Это были уже не шутки. Кровь стучала в ушах, точно паровой молот. В таком состоянии он был способен разнести их обоих на кровавые клочья, и даже тот факт, что на Смотрящих было зачаровано от магии практически все, чуть ли не до самых подштанников, сейчас не слишком бы повлиял на результат. У любого амулета есть определенный уровень который тот способен выдержать, а ну как объединенного бешенства, боли и ярости, да и помощь Духа сыто взвывшего поглощая гибель пса, хватит чтобы снести эти барьеры? Ох как хотелось это проверить!
Только вот нельзя, нельзя, нельзя! Пока Смотрящие не знали, кто перед ними — просто ли одержимый маг, или Ловчий — они на него просто охотились. А если узнают, что он, ко всему прочему, еще и маг крови, то охота перерастет в травлю, и пойдет за ним за пределы Империи, хоть до края земли. А еще они сцапают девушку, и ей придется с лихвой хлебнуть правосудия за то, что была с ним. Никто ведь не поверит, что ничего предосудительного девушка не совершила, и сама не знала что Ловчий еще и маг.
От такого противоречия впору было рехнуться, да Рихард наверное и правда походил на сумасшедшего, когда вместо того, чтобы стряхнуть с себя пса, или пытаться вырываться,  напротив, притянул его к себе и что было сил впился пальцами свободной руки в собачий нос, стискивая так, словно этот нос был фруктом из которого позарез требовалось срочно выковырять косточку.
— С-сучья твоя душа, хоть и кобель!
Пес завизжал, словно щенок попавший под лошадиное копыто, и разжал челюсти. Рихард с силой ухватил не взвидевшую света от дикой боли собаку за кромку панциря, рыча от боли в изуродованной руке, которая практически перестала функционировать, поднял, наплевав на защиту, развернулся, и тут же поплатился за это. Жгучая боль в левом боку, горячий поток, хлынувший из раны, мгновенно ударившая изнутри в горло тошнота.
— К-курвин сын, мать твою — Ловчий пошатнулся, и из последних сил швырнул собаку, которая весила не меньше чем какая-нибудь милая барышня среднего сложения прямо в физиономию рыжего, надеясь что неожиданность и немалый вес все же свалят парнишку с ног. Кровь струилась из укуса на плече, из прокушенной кисти, и хуже всего из вспоротого бока. Сколько у него оставалось, чтобы удерживаться на ногах? Минуты две? Три? Пора была заканчивать эту дикую пляску, заканчивать чего бы это ни стоило...

У него шумело в ушах, кровь, все больше пропитывая рубашку уже не горячила а холодила бок, а дотянуться и остановить ее было нельзя. Ну что за настырный мальчишка, Морра! Хотя отчаянная отвага юноши, заслуживала уважения. Легко быть храбрым вдвоем против одного, да еще с парой собак на поводе. Но теперь, один на один, несмотря на явный страх и неуверенность, которые читались в его почти по-детски круглых глазах, он все же не наступал, а нападал! Он, который вначале попытался просто прострелить плечо и обезвредить — теперь бил на поражение, и, надо сказать, имел весьма неплохие шансы на успех. Добить раненого было просто, опытный и хладнокровный воин сейчас бы попросту отступил, не давая ему убежать, и просто выждал пару минут, когда противник сам рухнет от потери крови. А этот юноша рванулся вперед, отчаянно, храбро, безрассудно....
Ловчий не стал рвать саблю из ножен, не попытался бежать, или нанести упреждающий удар. Он просто откачнулся вправо, в тот самый момент, когда набегающий на него Смотрящий довершал свой третий шаг, так, что удар плечом пришелся в пустоту, заставив юношу на секунду потерять равновесие. Охотнику больше ничего и не требовалось. Сабля в левой руке парня потеряла пространство для замаха, когда цель оказалась ближе чем следовало, сбитое движение сделало последний шаг неустойчивым, и Рихард, оказавшийся не перед Смотрящим а сбоку- попросту ухватил замахнувшуюся руку за запястье здоровой рукой, носком сапога подсек щиколотку, той ноги, на которой довершал свой оборот молодой человек, и всем своим весом толкнул назад, сам при этом потеряв равновесие, и рухнув сверху, придавливая противника к земле. А весил рослый Ловчий немало.
— Ну кто ж тебя просил, дурья твоя башка! — с горечью прохрипел Рихард, придавливая шею парня к земле окровавленным левым предплечьем, в то время как правой вырвал саблю из его руки. В голове мутилось, от потери крови к горлу подкатывала тошнота. — Что ж я тебе, поганцу сделал, что ты так отчаянно меня прикончить хочешь... А теперь прости, мне некогда!
И он со всей дури стукнул парня в висок рукоятью его же сабли.

Все....
Рихард перекатился набок с неподвижного тела, бросил мельком быстрый взгляд на собак, одна из которых лежала неподвижно на окровавленном снегу, а вторая, нос которой кровоточил, к нему теперь и на пистолетный выстрел не подойдет.
Проклятье.... Кровь лилась из трех ран так, словно стремилась показать магу крови вопиющую иронию ситуации. Ее было столько, что зачерпнуть как следует Силы и залатать разодранные клыками и сталью сосуды не будет представлять особого труда, хотя сами раны будут срастаться не так быстро. Да вот нельзя. Кто их знает этих Смотрящих, может у них там подкрепление неподалеку. И как долго сохраняется фон магии, почуют ли они, когда очухаются, что здесь была применена запрещенная магия. Нет уж.
Ловчий от души выругался, сдирая с себя куртку, основательно продранную проклятущими псами, набухшую и потяжелевшую от впитывающейся в нее крови. Его колотило, не столько от мороза, сколько от липкого, мерзкого холода кровопотери. Надо было торопиться, спешить, как не спешил с самого детства, удирая от преследовавших по пятам охотников. Если за этими двоими придет кто-то еще... нет, он сейчас был явно не в состоянии принять еще один бой. Надо было уносить ноги, и поскорее.
Несколькими движениями, Ловчий как мог свернул куртку в толстый валик мехом наружу вокруг левого предплечья и кисти, чтобы остановить струившуюся из изуродованной руки кровь, скрежеща зубами втиснул получившийся толстый меховой обмот в левый бок, и с усилием поднялся на ноги.
Его повело в сторону. Рихард оглянулся на два тела на окровавленном снегу, издыхающего пса, и второго, зарывшего нос в снег. Что ж, правило гильдии выполнено. Хоть и имел право убить, защищая собственную жизнь, но оба человека остались живы. А теперь вперед, вперед....
Шаг. Шаг. Шаг. Еще один. Шевелись, ну шевелись, что тебе стоит!
В голове мутилось, отвратительный, медный привкус крови во рту вызывал тошноту, перед глазами плыли черные и кровавые пятна, мешаясь с темнотой и мягким свечением снега. "Куда я иду? " Он не знал. Знал только то, что надо уйти подальше отсюда. Туда где можно будет как-то справиться с ранами, пусть не магией да хоть обычной иглой ниткой и повязкой. В сумке они должны быть... в сумке? Да она свалилась с плеча еще в самом начале драки, и возвращаться за ней не было сил.
Его повело в сторону, он с силой ударился плечом о невидимую в темноте стену. Темноте? Здесь же только что было вполне светло!
Не дойду... — мелькнуло в голове со странной отстраненной ясностью, и побелевшие от холода и кровопотери губы изогнулись в иронической усмешке. — Право, забавно. Маг крови сдохший от кровопотери где-нибудь на заброшенном кладбище. Картинка в самый раз для какой-нибудь умной книжки, с инструкциями юным Ловчим, добрую сотню которых можно охарактеризовать одной фразой "Не зарывайся!"
Куда деваться в этих местах он понятия не имел. Здесь имелся лишь один человек, у которого он мог найти убежище и помощь. Крысы... Крысы знают все, верно? И могут тоже почти все.  Хотя... Не подставит ли он Грету, приведя кровавый след прямо к ее порогу? Вопрос...
А к какому порогу, Рейно! Я ведь не знаю, где она живет. Тот трактир... деревня... Это же было просто место встречи...
Он снова ударился обо что-то плечом, не видя толком обо что. Взгляд все плотнее застилало темнотой, изредка прорываясь белыми кляксами снега. Если бы кто-то увидел его со стороны, то имел бы все шансы принять его за мертвецки пьяного по тому, как его шатало. Хотя пьяные не оставляют за собой такого следа.
Иди.... иди ну же... еще шаг...
Он в третий раз ударился обо что-то, все вокруг завертелось, земля резко ударила по коленям, по здоровой руке. Что-то твердое и шершавое уперлось в спину, поддержало, не дало опрокинуться навзничь. Стена? Или один из памятных камней над какой-то старой могилой? Хорошо... сейчас... посижу.. только минуту. Только вздох переведу....