ДАНА ОУЭН

Дуглас Оуэн – отец; безземельный лорд, профессор зоологии Ульвотского университета, путешественник, автор нескольких научных книг.
Керис Оуэн, в девичестве О’Лири – мать; верная помощница мужа, художница-иллюстратор его зверушек. 
Родерик Оуэн — младший брат; пока учится в ульвотской гимназии и еще ничем не прославился, кроме разбитого стекла в кабинете директора.
† Хауэлл О’Лири — дед со стороны матери; некромант в Итерии (законный, если кому это интересно, ибо вассалитет Высокого Дома разрешает некоторые...причуды).
† Тара  О’Лири — бабка со стороны матери; маг-созидатель, ученая-магистр в Лунном Круге, фамилией до сих пор пугают первокурсов.
Калвах О’Лири — дядя со стороны матери; водный стихийник в Итерии; имеет двоих сыновей.
Барбре Оуэн – тетя со стороны отца. Думает, что самый нормальный человек в семье. Остальные предпочитают её не переубеждать.
† Оскар Оуэн — дед со стороны отца; врач, натуралист, изобретатель, писатель научных книг. Один из основателей Лунного общества, член Научного Общества, выступал за доступность образования для женщин.
Плод любви имперца итерийского происхождения и итерийки; оба родителя выросли в научно-магических семьях и увлекаются зоологией. Считает, что это уже символизирует и позволяет отшучиваться тяжелой наследственностью на вопрос «почему у всех дети –  цветы жизни, а у нас такой кактус вырос?». Родители познакомились на Сааросе, куда Керис-будущая-Оуэн съездила на отдых, а Дуглас — ради уникальных насекомых. Искра, буря, безумие, переписка «скажите, а правда ли в Дикой Пустоши водится тот-самый-паук-с-красным-брюшком-и-сиреневыми-глазками?». Будущий тесть, конечно, оказался не восторге — к самому Дугласу он отнеся хорошо, ибо человек который не напугался некроманта и вдобавок любит пауков, имеет некоторые преференции, но ведь он же практически простолюдин. Керис и Дуглас чуть было не пошли против отчей воли, додумавшись до тайного брака, но тут старший О’Лири все-таки дал свое благословение. Как говорила дочери Керис: она подозревает, что на мезальянс дед согласился только лишь потому, что отчаялся вообще выдать любимую единственную дочь замуж, а принудительно женить все-таки не хотел. На этой радужной ноте пока-еще-не-родители решили свалить от этого странного высшего общества и переехали на Саарос, где и родилась Дана.           
Из-за бурной научной жизни родителей практически все время находилась на попечении отцовской незамужней сестры, несмотря на то, что та наслаждалась начальной стадией бытового алкоголизма вне зависимости от времени года, политического курса империи и общего состояния мира. А! Еще можно было от неё узнать, почему леди Малкин разбила ту-самую фарфоровую фигурку, о том случае с джемом, потерянной сережкой и сломанной ногой и все остальные новейшие сплетни Саароса. Иногда Дане кажется, что даже если к тетке заглянет какая-нибудь моррова тварь, та лишь вежливо пригласит его на рюмочку чая. Если тварь, конечно, не придет в образе паука. Тетка всю жизнь нервно хихикала: знала бы, что тут ТАКИЕ членистоногие – никуда бы из родного Эргентвера не дернулась, пусть как угодно братец бы уговаривал. Мама, кстати, от пауков наоборот пришла в восторг, и любовь передала дочери. Смотрите, какие милые пушистики….Эй! Куда вы убегаете?!
Впрочем также тетка, будучи превосходной музыкантшей, научила девочку игре на клавесине. Популярное заблуждение чопорных дам она тоже не поддерживала, ну то известное, где от чтения девушка может заболеть и это повредит деторождению, поэтому совершенно не препятствовала читающей Дане. Последней книги требовались самые толстые и тяжелые – там же все самое интересное! Да, Мнохнолап?...Ой…Тетечка снова в обморок упала. И ладно. Яблоко будешь?   
Иногда Дану пытались познакомить с другими имперскими детьми-ровесниками, но попытки социализации сошли на нет, после её драки с одним dúr мальчиком нелестно обозвавшемся о Мнохнолапе и мистере Снежке — её муравьеде. 
Иногда приезжали родители отца или матери, а тетя не менее успешно поправляла нервы вдалеке от насекомо-паучьей гадости.
После этих поездок Дана оставалась с новыми знаниями и объяснением для всех желающих, сколько костей в черепе человека (23, если интересно) и сколько надо времени на опустошение деревни (около недели, если вам вновь интересно). Барбре Оуэн бледнела и просила оставить её без ненужных подробностей.
Затем почтенной Барбре Оуэн пришлось вновь проверять нервы на прочность – племянница увидела, как лихо охотится отец, и не отстала, пока он клятвенно не пообещал научить её стрельбе. Обещание Дуглас Оуэн выполнил, когда дочери исполнилось десять, незадолго до того как её забрали, или, скорее, отдали, ибо среди кучи родственников никто не находил проблем в магической учебе. В маге разума они тоже не нашли никаких проблем — не крови же. Хотя, конечно, дворецкий Бэрримор, когда у него прочли мысли, не пришел в восторг. А то он, понимаешь ли, с малышкой Даной в карты режется, а она у него мысли читает. Мнение Даны не оказалось нецензурным лишь потому что ругаться она тогда не умела. Ну а вы сами чтобы сказали, если бы вас забрали из «праздника непослушания» с разрешением ходить в мальчиковой одежде (ну просто в ней лазить по всем дворам и весям, а также заниматься конным спортом удобнее), в муторную казарму? 
К Верейнской академии она отнеслась противоречиво. Там была такая библиотека, что дух захватывало, там были лекторы, с которыми было интересно. А всё остальное... Дана жутко скучала на большой земле, в сыром противном климате, с людьми, которые требуют с тебя математику, дисциплину и подъем в шесть утра. И всё это в компании шумных вечно галдящих ребят — такой толпы живых людей она даже вообразить себе никогда не могла. Много для неё.
В июне 1797 умер имперский дедушка, а в октябре — итерийская бабушка.   
В общем, до наступления нового девятнадцатого века оставалось еще два года, и Дана Оуэн уже не знала что сказать цензурного уходящему веку. В 1799 родился младший брат, и доме стало вновь несколько более шумно.
Дана не желала обзаводиться связями, целей пред собой вообще никаких не ставила, до амбициозности ей было что до луны на дирижабле, а до леди в плане воспитания — ещё дальше. С проблемой местных ненормальных девочек Дана разобралась быстро: в ход шло все — горшки с цветами, сумки, учебники, кулаки... укусить в драке, кстати, тоже выход. С возрастом однокашники поумнели — или сделали такой вид — а словами Дану было не пронять.
Во время учебы училась лишь на своих ошибках. То, что у неё сразу получалось, ей было не интересно, а вот то, что выходило через задницу — о, дайте два и можно без хлеба. Она очень долго и очень тяжело понимала, что такое невербальное общение и светские беседы. Ещё тяжелее она воспринимала полутона отношений, а уж всё их богатство ей и по сей день недоступно. Она старалась, она училась, и она прекрасно отделяла суть от словесной шелухи — мозги у неё были заточены практично так. На выживание.
Выпустилась она с оптимистичной характеристикой, что Дана Оуэн, двадцати двух лет отроду, слабоуправляема, инфантильна и склонна к нарушению любой субординации даже не из принципа, а от лени. Но, так как за неимением гербовой бумаги, пишут на туалетной, а раскидываться обладателями ярких искр довольно глупо, девушка летящей походной отправилась к мозгоправам в Серый Легион. Наверное, там и не таких обтесывали. Вариантов у неё, впрочем, и не было: ну не к Смотрящим с гасителем и замуж потом же идти. Ужас какой-то. Она особенно про последний пункт.   
Поселилась в столице у тети, которая переехала туда еще летом 1900, когда сами родители переехали из Саароса в Ульвот — отца пригласили в Ульвотский университет. Долго радоваться спокойствию той не пришлось — теперь с ними живет мини-зоопарк, как называет его тетя. Ну просто у родителей-зоологов место закончилось, попросили приютить парочку милых существ. Парочка неожиданно превратилась в девяточку — но это такое. Дана предлагает взять десятого для полного счета, Барбре утверждает, что только через чей-то труп.   
Из последних «подвигов»: неделю назад приперлась на службу без кольца, ибо забыла надеть утром. Как он бесит, словами не передать — прямо стигматы, она же прямо и попрется нарушать разнообразные законы, да. 
Кстати, о службе. За год существенно расширила свои магические горизонты, словарный запас нецензурной лексики и отношение к жизни в целом. Учеба у госпожи Ленгэ, следовской анализ ей нравится — затейливо и чем-то напоминает книги юношества про Калеба Вильямса. Ну разве что ставки повыше: не простые убийства граждан, а аж государственные измены. Правда, до сих пор Дана иногда думает, что тут на минуточку зашла «только спросить» и еще не особенно понимает, что всё, привет, сушите весла, это как бы на всю жизнь. И что она тут с её характеристикой вообще делает. Впрочем, эти люди на большей земле всегда были немного того.

Сообразительная, ироничная, свободолюбивая личность: запрети ей выходить через дверь, выйдет через окно. Наоборот тоже работает. Врожденный альтруизм сражается с выращенным рационализмом с переменным успехом. Переменный успех валяется где-то под лестницей. Импульсивна, хорошую такую часть времени инфантильна по принципу «да мне вообще на все пофигу». До сих пор верит в собственное бессмертие с упорством пятнадцатилетки.
Любит транжирить деньги, яблочные пироги, книги, яблоки и ходить в мужской одежде. Любит слушать, что ей рассказывают. Не любит скуку, людей без чувства юмора, чай с молоком, овсянку и голубой сыр.
Может найти общий язык со многими детьми, животными и прочими существами, но самих детей заводить не сильно-то и хочет.
Статус, ориентация, цвет кожи человека волнует примерно настолько, насколько даму высшего общества волнуют трубочисты.
По-настоящему считает, что наука умеет много гитик. И магия, конечно, тоже.
Прикусывает кончик пера, когда задумается за письмом.
Обожает всяких жутких и необычных животных.
Переученная левша.

Яркая искра магии разума.
Быстро анализирует информацию.
Дисграфик: быстро читает, но лучше не видеть как пишет (написанное письмо может легко оказаться без единой гласной, особенно если перенервничает).
Билингва: разговаривает на имперском и итерийском языках. Ругается на итерийском. В процессе изучения сангамского (его наставница не знает, а значит можно будет смело ругаться).
Хочет научится фехтовать, взламывать замки, познакомиться с Ловчим и приручить дракона; но ей чего-то всё не дают. Зато с винтовкой разберется и даже глаз себе не выбьет. Умеет раскидывать пасьянсы, играть в карты, и  немножко жульничать. Отлично рисует, может играть на клавесине, терпимо ездит верхом, лихо отплясывает джигу и рил. И собственноручно заваривает чай, кофе, ромашку, «что это за трава, Дана?» которые пьет литрами.

Живет вместе с теткой в небольшом доме в Эргентвере. Дома живут (вы точно хотите в гости?): желтолобый амазон Крон, пятимесячный дикий кот (жоффруа) Шыш, сахарная сумчатая летяга Белка, императорские скорпионы Симплиций и Херцбрудер, две улитки ахатина Адам и Ева, аксолотль Клавдий и птицеед (citharischius crawshayi) Бетси. Не то, чтобы сам дом был её личным имуществом правда.
Из точно личного: кандалы кольцо мага с агатом, пополняемая личная библиотека «пока-еще-шкаф», мольберт и краски.

Планы на игру: устроить шурум-бурум в Аргервельде, объяснить, что СЛ не так страшен, как его малюют он хуже, уговорить императора покачаться на люстре, спасать драконов от человечества, продолжать учиться мозгоправию.     
Участие в сюжете: посмотрим по ходу пьесы
Связь: лс